День святого Валентина. Фу. Терпеть не могу этот праздник.
Я разглядываю бумажные сердечки, которыми Шарлотта украсила нашу комнату, а про себя закатываю глаза. Обе мои соседки, и Сиенна, и Шарлотта, просто обожают День святого Валентина.
До того момента, как весь факультет средств массовой информации взорвется милотой, фотками пар и признаниями, еще целых четырнадцать дней, а меня уже поглотил водоворот красно-розового самодельного тематического барахла.
Просто тошнит от всего этого.
Студенты театрального факультета каждый год делают постановку на тему святого Валентина. Вот только они позволяют себе всякие драматические вольности, и в их интерпретации эта история выглядит сексуально и кроваво. В прошлом году постановка получилась просто огонь, а в этот раз обещают еще лучше.
А потом должно быть афтепати.
Мы с Шарлоттой, Чейсом, Сонни и Айзеком валяемся на диванах в гостиной; ждем, когда Сиенна наконец соберется и можно будет идти. Комната небольшая, и всем вместе в ней тесновато.
– Сделай погромче, Лайла! – требует Сонни.
Сонни из Лондона. Разговаривает прямо как один из гангстеров – близнецов Крэй[1], хотя на самом деле он слишком добрый, чтобы быть гангстером.
Я встаю, отвешиваю притворный поклон и подкручиваю громкость на колонках, подключенных к айфону Сонни. Оглушительно громкий трек «Я буду скучать по тебе» в исполнении Пафф Дэдди наполняет комнату.
Сонни – самый старший в нашей компании, поэтому он уверен, что может командовать остальными – ну прямо как ребенок. Вообще-то он хороший парень, просто, как мне кажется, в детстве ему не слишком часто говорили слово «нет».
Он не обращает внимания на мой поклон – зависает в айфоне, наверняка строит планы на сегодняшний вечер.
Чейс учится на факультете СМИ, как и я. Он ухмыляется мне, и я показываю ему язык. Мы познакомились в первый же день в колледже, оба потерялись на территории университетского городка, и оба делали вид, что знаем, куда нужно идти. С тех пор мы провели вместе несчетное количество времени, просматривая фильмы, работая над учебными проектами и всячески развлекаясь. Не считая Сиенны, Чейс – мой лучший друг. Я влюбилась в него вскоре после знакомства. Ну как вскоре – минуты через три после встречи, наверное. Но он вряд ли испытывает ко мне что-то такое, скорее, относится как к своему парню. Правда, в последнее время Чейс стал все чаще и чаще искать повод, чтобы остаться со мной наедине. Точнее, мне так кажется.
В дверном проеме возникает Сиенна.
– Лайла, ну как? То, что надо? – спрашивает она и проводит сверху вниз ладонями по своему телу, обтянутому кроваво-красным платьем.
– Нет, просто чудовищно, – отвечаю я, иронически вздернув бровь.
Она выглядит круто и сама прекрасно это знает.
Сиенна – реально красотка. Родилась она в Корее, а в Великобританию ее семья переехала, когда Сиенне было всего два года. Волосы у нее до неприличия гладкие и блестящие. Уж она точно не затерялась бы на подиуме, несмотря на маленький рост.
– Ой, все. Сегодня – наш с Натаном вечер! Я заставлю его влюбиться в меня, даже если это будет последним, что я сделаю!
Ну конечно, до Дня святого Валентина осталось всего две недели! Нужно срочно найти себе пару. Кстати, Чейс вроде нормально относится к этому празднику. Может, он меня еще удивит… Ну а если Чейс мне признается, я перестану ненавидеть День святого Валентина.
– Си, детка, ты, главное, не сдавайся сразу. – Айзек обнимает ее за плечи. – Пусть попотеет.
Айзек, наш отважный дурачок.
Черные глаза Сиенны темнеют еще больше.
– Большое спасибо за совет, – отвечает она с убийственным сарказмом, бросая на Айзека не менее убийственный взгляд.
Айзек тут же отступает, приглаживая назад свои короткие темные волосы.
– Я просто хотел помочь, – замечает он.
Шарлотта с интересом наблюдает за нами. Она – жуткая тихоня, оказалась нашей соседкой совершенно случайно. Конечно, за пять месяцев под одной крышей мы все успели стать друзьями, но она все равно всегда держится чуть в стороне и часто остается дома в тишине и покое, вместо того чтобы пойти с нами тусить.
– Ты как, Шарлотта? – спрашивает Чейс, поймав ее внимательный взгляд.
– Я, наверное, сегодня никуда, – отзывается она. – Судя по тому, что вы говорите, это… не совсем мое.
На Шарлотте длинная джинсовая юбка и коралловая футболка. Белокурые волосы стянуты на затылке в высокий хвост. Она совсем не похожа на тусовщицу, но все-таки я знаю, что ей это нравится, – убеждаюсь в этом каждый раз, когда нам удается ее вытащить.
– Ну вот еще! – заявляю я, откидываясь на подушки. – Ты идешь с нами.
– Ну да, я сама говорила, что хочу больше участвовать в университетской жизни. Опыт и все такое. – Она наклоняется вперед. – Но не уверена, что пьеса о мученике имеет к этому какое-то отношение.
– Мы же не только на пьесу идем. Потом будет афтепати.
– Ну теперь я точно уверена, что не хочу идти.
– А чем же ты занималась до того, как Лайла тебя удочерила, а, Шарлотта? Сидела дома и играла в шахматы сама с собой? – спрашивает Сонни, посмеиваясь над своей же шуткой.
Я стискиваю зубы.
– А давай ты не будешь таким гаденышем, а, Сонни, – говорит Чейс, хлопнув Сонни по груди.
Шарлотта опускает голову, стараясь не смотреть на Сонни. Я, наоборот, смотрю на него в упор. Тот вздыхает.
– Ладно, я перегнул палку. Шарли, прости.
Шарлотта кивает, но что-то я сомневаюсь, что она его простила. Я бы точно не простила.
– Слушайте, давайте уже пойдем? Пора поразвлечься, – говорит Сонни. – Мы тут все одинокие птицы, и к тому же, – он бросает на меня выразительный взгляд, – все, ну или почти все, уважаем День святого Валентина. Никому не хочется остаться в одиночестве, а значит, охота будет удачной!
У него и правда не бывает проблем с «птичками», но, если бы девушки из нашего студенческого городка слышали, что он иногда несет, вряд ли Сонни пользовался бы у них таким успехом.
Шарлотта поднимает голову и кивает:
– Ладно… проехали.
Сонни смотрит на меня:
– Лайла?
Пожимаю плечами. У меня не выходит простить его так же быстро.
– Я не против.
А еще я не против, чтобы Чейс наконец-то понял, что любит меня. Впрочем, хорошая вечеринка и правда может немного оживить это время года.
– Кстати, Лайла, постарайся в этом году не разбивать никому сердечко, – поддразнивает Айзек.
Ну вот снова-здорово.
– Хватит, никому я ничего не разбивала! – обрываю его я.
