В семье было множество книг. Часто с братом листал БСЭ с прекрасными иллюстрациями. Отец был завкафедрой химии в сельхозинституте. Мать работала главным библиографом в республиканской библиотеке им. Чернышевского.
Отец построил собственный дом со своим садом. На месте сарая сам выстроил свою лабораторию, где поначалу царила химия, но затем её потеснила электроника.
Ник рисовал карандашами и пастелью, окончил музыкальную школу по классу скрипки и потом играл в университетском ансамбле. Со школьных лет писал фантастические рассказы.
Поступил на химический факультет университета, затем работал в лаборатории Института химии Киргизской академии наук, закончив должностью старшего научного сотрудника.
Занимался фехтованием, ходил чуть ли не каждую неделю в горы и облазил многие вершины Киргизского хребта, а ещё позже плотно осваивал рукопашку с восточным акцентом.
Постепенно сложился глубокий интерес к психике, и сразу после университета было прочитано огромное количество популярных и затем специальных книг. Всё это определило тот наиболее общий контекст, в котором осмысливалось всё вокруг и привело к формированию существующей модели организации психики: fornit.ru/beast.
Так что написание прозы оказалось литературным выражением того, что удалось понять в исследовании психики.
Упруго массирующие струи, приправленные бодрящим ультразвуком, смыли пот жаркого дня. Слава потянулся к полотенцу, но нелепо скользнул по биоплитке, вздумавшей игриво пощекотать его мокрые ступни. Удар об уголок полочки плечом спровоцировал смачное проклятие, впрочем, почти неслышимое его детям, уже усаженным перед стеной-монитором и с нетерпением ожидающих взрослой передачи ДСЭ.
Это изменило настроение у Славы, и предвкушение от ДСЭ омрачилось мыслью о давно замеченном её ханжеском менторстве – мыслью, которую Слава старался гнать как бредовую. Но теперь ему захотелось хотя бы ненадолго выйти в сгущавшиеся сумерки летнего вечера.
Прямо босиком, лишь надев шорты и футболку, он вышел в галантно распахнувшуюся калитку и вдохнул вечернюю прохладу с лёгким ароматом приарычной мяты. Снова обретая счастье, он побрёл по заросшей аллее вдоль нескончаемо длинного ряда коттеджей.
Почти сразу Слава увидел тихо сидящего у арыка соседского пацанёнка. Тот что-то сжимал в руке, опущенной в мутную воду, и поверху трагически редко всплывали маленькие пузырьки.
Ребёнок был настолько увлечён, что не заметил подошедшего и вытащил руку с ещё живым котёнком, со слипшейся шерсти которого стекала вода. На детском лице сосредоточились сильные чувства исследовательского увлечения чужим бессилием. Особый драйв придавала недозволенность совершаемого, но кто же из взрослых здесь может оказаться в то время, когда все поголовно залипали у стен мониторов с вечерней передачей ДСЭ. На это время всё замирало, кроме бдительных служб.
У детских ног бессильно подпрыгивал онемевший воспитательный гаджет, переливаясь негодующими цветами.
Слава присел рядом и требовательно протянул руку.
– Дай сюда!
Пацан вздрогнул и послушно протянул смешно кашляющего котёнка.
– Знаешь, Витёк, сейчас я то же самое сделаю с тобой, чтобы ты прочувствовал, как это!.. – не очень решительно пригрозил Слава.
– Ой, дядя Слава, – пролепетал застигнутый врасплох ребёнок. – А это не больно?
– Сейчас узнаешь. Но какая тебе разница, что ты почувствуешь, если всё равно тебя не станет?
– Меня позавчера сохраняли… – возразил парень, стремительно наполняясь паническим страхом. – Я папе скажу!
Витёк вдруг сорвался и очень прытко побежал к своему коттеджу.
Слава вздохнул и встал, осторожно положив приходящего в себя котёнка в траву. Витёк скоропостижно перелезал через соседский забор. Этот боится. А чуть более взрослые уже ничего не боятся.
Гаджет запрыгал было вслед за Витьком, но Слава ловко поймал его, тут же получив удар током. Легко проигнорировав детскую дозу, Славик тряхнул бешеную тварь – и гаджет примирительно затих.
