ГЛАВА 1
Семья Чэн не была большой или действительно богатой, но некоторую известность в Чанъане всё же имела. Возможно, дело было в том, что старшая сестра молодого главы семьи была любимой наложницей Старшего князя, а возможно всему виной был талант его младшей сестры к сочинению стихов.
Как бы то ни было, семья про нужду в деньгах забыла уже много лет назад, когда бабушка молодого главы поступила в услужение наследного принца. Эта женщина вовсе не была красива, но она была умна. Принц любил её речи и руки, дважды спасшие его от яда. В благодарность он нашёл ей достойного мужа и помог ему стать младшим чиновником при дворе.
А ещё, пожалуй, не стоило забывать про матушку главы. Именно она, будучи дочерью торговца, выполняла за мужа всю бумажную работу в министерстве финансов и способствовала продвижению по карьерной лестнице. Благодаря её цепкому взгляду, хитрой улыбке и тонким пальцам, до кровавых мозолей работавших с счетами, отец главы из простого младшего чиновника превратился в личного секретаря заместителя министра финансов.
Что же до жены главы семьи? О, это была весьма непривлекательная женщина, которая начала стареть ещё до того, как вышла замуж. У неё было плохое зрение, ведь она тайно читала книги в темноте, чего женщинам, разумеется, делать не стоило. И косметикой она пользоваться не умела, ведь пока нормальные девицы прихорашивались, она была занята изобретением какого-то совершенно бессмысленного устройства. Лишь выйдя замуж и получив поддержку любимой золовки, она наконец создала то, что помогло различать мелкие иероглифы не только ей, но и полу-слепому императору.
Разумеется, будучи хорошей женой, она не стала искать славы, отдав её мужу, словно надеясь хоть на капельку любви или заботы взамен. Но разве нужна такая женщина, ставшая ещё уродливее после рождения трёх бесполезных дочерей, богатому мужчине, которому император за его изобретение пожаловал должность министра финансов и одну из своих танцовщиц?
А та танцовщица хоть и родилась красавицей, была совершенно отвратительна. Мало того, что она даже не была невинна, так ещё и спускала кучу денег мужа на косметику и одежду, при этом ничего не зная и не имея. Вероятно, во всём Чанъане было не найти женщины бесполезнее, ведь она даже ребёнка родить не смогла. Только и толку от неё, что забота о лежачем дедушке мужа и детях старшей жены, которая после трёх родов была слишком слаба, чтобы заботиться самостоятельно. Ну и, конечно, распоряжение прислугой и деньгами семьи, что она делала либо плохо, либо и вовсе ужасно.
Но, на самом деле, это всё было совершенно неважно. Все эти женщины были всего лишь женщинами, и их судьбы не имели особого значения. В семье Чэн женщин не особо любили, ведь они по своей природе были глупы и бесполезны.
Порой, глядя на своих дочерей, глава семьи никак не мог понять, где же он так провинился перед судьбой, что вместо долгожданного наследника она подарила ему…
Это.
Мало того, что они все были девочками, так они ещё и пошли в свою мать. Страшные до такой степени, что будущие женихи всяко в обморок упадут, стоит невестам веер отвести от лица.
У первой лицо квадратное и лоб размером с императорский дворец, у второй кожа вся в прыщах, словно на неё напала стая комаров, а у третей нос кривой, губы толстые, да ещё и зубы лезут не в те стороны.
Пожалуй, глава семьи бы себе ещё пару наложниц взял, чтобы хоть одна из них родила ему сына, но из-за этих отвратительных женщин, совершенно одинаковых что дома, что в борделе, здоровье ему не позволяло.
А потому оставалось довольствоваться тем, что было.
Старшую дочь он назвал Чжэньмэй*. Второй дал имя в честь растущей за окном зимней вишни и назвал Сяоин*. А именем третьей дочери он и вовсе не стал утруждать себя. Просто Саньнян*.
*Истинная красота.
*Маленькая вишня.
*Третья дочь.
Когда родилась Чэн Саньнян, её отец, которому всего пару дней назад врачи настоятельно порекомендовали воздержаться от встреч с женщинами, был до того зол, что сорвался на свою бесполезную наложницу.
Тогда ему казалось, что судьба не любит его.
Но когда Чэн Саньнян исполнилось шесть и во время обеда она принесла любимой тёте огромную жабу, чтобы похвастаться своей любимицей, глава семьи понял, что ошибся.
Судьба не просто ненавидела его.
Судьба его прокляла.
ГЛАВА 2
Стоя на коленях посреди зала предков, Чэн Саньнян слегка покачивалась из стороны в сторону, то и дело поглаживая свой живот сквозь ткань складчатой розовой юбки, закреплённой плетёным поясом над грудью.
Казалось, она совершенно не понимала того, что была наказана, а злое лицо отца, читающего ей нотации, хоть и пугало, в большей степени смешило.
Она не часто виделась с этим человеком и большинство их встреч выглядели именно так.
Чэн Саньнян стояла на коленях в зале предков, а её отец ходил от одной стены к другой, гневно отчитывая её то за одно, то за другое.
Также, как Чэн Саньнян не понимала, что её наказывали, он не понимал того, что его слова совершенно не вызывали у неё ни покорности, ни дочерней покладистости.
Вероятно, дело было в том, что Чэн Саньнян то ли в силу возраста, то ли из-за слишком редких встреч лишь знала, что он был её отцом, но не чувствовала этого. А может, глава семьи уж очень старательно гримасничал, отчитывая её.
Однако, если бы кто-то рассказал ему про то, каковы были мысли и чувства его дочери, он бы подумал совершенно в другом направление.
Просто она была неправильной бесполезной девочкой.
Она до того не уважала ни его, ни остальных своих предков, что посмела заснуть во время своего наказания!
- Саньнян! - крикнул мужчина, толкнув уснувшую дочь в плечо. - Саньнян, ты слышала, что я говорил?!
С трудом удержавшись от падения, Чэн Саньнян нехотя открыла глаза и поджала полные губы.
- Саньнян слышала. Саньнян поняла.
На самом деле она ничего не слышала и ничего не поняла. Как она могла что-то слышать и понимать, если она спала?
Вернувшись в прежнее положение и поправив то, что было под её юбкой, Чэн Саньнян незаметно зевнула, сделав вид, что слушает речь отца, ставшую даже более гневной, чем до этого.
И всё же, одного взгляда на неё было достаточно, чтобы понять, что ничего она не слушала.
Окончательно взбешённый её поведением, глава семьи схватил лежащую у алтаря деревянную линейку, подойдя к дочери и одним движением подняв её на ноги.
- Руки! - приказал он, собираясь наказать её за непочтительность.
Чуть не упав от такой резкости, Чэн Саньнян вновь поджала губы, крепко обняв то, что прятала под юбкой.
- Я не могу, - заявила она, потерев свой нос, в самом деле кривоватый.
А между прочим, этот нос, который так не нравился её отцу, достался ей именно от него. У матушки нос был прямой.
