Часть первая
Не ходите дети…
– Сань! Саня! Саня-я-я-я! – услышал вдруг я в открытое окно, и чуть не подпрыгнул от неожиданности. У моего приятеля Михи, был до невозможности визгливый голос, особенно, когда он вот так начинал орать! Чертыхнувшись, я высунулся в окно и заорал в ответ:
– Чё ты орёшь как потерпевший? Видишь же, что я возле окна сижу? Спокойно позвать не можешь? Миха довольно засмеялся:
– Так я потому и заорал, что-то ты больно уж спокойно сидишь.
– Давай, залазь, – махнул я приятелю рукой и отошёл от окна, куда он должен был забраться. Миха прислонил свой велосипед к палисаднику, и, проигнорировав находившуюся в трёх метрах от него калитку, перемахнул через забор. С треском продравшись через колючие кусты малины, ловко забрался в моё окно. Сказывались частые тренировки, мы в гости друг к другу почти всегда ходили именно так, чтобы не делать крюк через весь двор.
– А ты чё в такую рань-то, припёрся? – спросил я. – Договаривались вроде как в десять.
– Ага. В десять. Как же… – пробормотал Миха, присаживаясь к столу, и с ловкость фокусника, выхватывая из-под холщовой тряпицы булочку, которые моя бабушка пекла через день, пока любимый внук, то есть я, гостил у неё летом.
– Ты жнаешь, кого я ш утра вижел? – прошамкал он, забив рот булочкой. Я пожал плечами, давая ему понять, что в отличие от него, я нормальный человек, и спозаранку по улицам не шатаюсь.
– Ольга приехала! – прожевав, торжественно выдал новость Миха и выжидательно уставился на меня, недоумевая, почему я так спокойно реагирую на эту потрясающую, с его точки зрения новость. Я опять пожал плечами и как можно более спокойным голосом, с этакой равнодушной «ленцой» протянул:
– И что? Она вообще-то каждый год приезжает. Так же, как и я.
Приятель ничего не ответил по чисто техническим причинам. Он опять набил рот моей булкой.
– И из всей нашей банды, – с сарказмом продолжил я, – мы все приезжие. И только ты один, обезьяна местная. Противная наглая обезьяна, с не менее противным голосом. Миха, не переставая жевать, заухал, начал чесаться, а потом замычал, и полез искать на мне блох.
Новость на самом деле была потрясающая. Потрясающая для всех, даже для девчонок, потому что Ольга была очень красивая, и когда она приезжала, все местные «звёздочки» закатывались. А про пацанов я вообще молчу, с прошлого года, когда мы закончили восьмой класс, к ней «неровно» дышали все. В том числе и я. Но я, в отличие от других парней, с маниакальным упрямством и упорством скрывал своё «неровное» дыхание.
Деревня, куда я каждый год приезжал к своей бабушке, была не очень большая, но живучая, и исчезать не собиралась, напротив, в последнее годы, следуя веяниям времени, она даже стала расти. Горожане бросали благоустроенные квартиры и перебирались поближе к природе. Мы в своей компании друг с другом были знакомы уже давно, можно сказать, с «глубокого» детства, когда родители стали нас вывозить к нашим бабушкам и дедушкам. Сначала, нас оставляли ненадолго, а потом, когда мы подросли и пошли в школу, стали оставаться на всё лето.
Ольга, сначала ничего особенного, из себя, не представляла, ребёнок как ребёнок. Она была такая же чумазая, как и все мы. Но, когда она приехала на каникулы после восьмого класса, нам всем стало плохо. Девчонкам понятно из-за чего. А вот нам, пацанам, не понятно. Она стала выглядеть совершенно по-другому. Она вроде бы и вела себя с нами, как и прежде, прикалывалась, смеялась, дурачилась. Но!.. Но!.. Всё уже было не то. Я не мог уже как прежде толкнуть её с мостков в воду на озере, не мог посадить ей на колени лягушку, или подбросить мышь, чтобы посмотреть, как она вместе с другими девчонками будет визжать и бегать. Она перестала быть просто девчонкой, она стала слишком взрослой, что ли, и какой-то женственной. И теперь, когда я случайно прикасался к ней, мне казалось, что я краснею. Да чего там греха таить. Я иногда сам, вроде бы как случайно прижимался к ней, а потом, с равнодушной мордой, но с бешено колотящимся сердцем, как можно равнодушнее цедил сквозь зубы: «Извини я нечаянно…»
– Да хватит тебе уже жрать! – рявкнул я на приятеля. – Ты из-за своей толстой рожи, ко мне в окно еле залез!
– Да как это хватит? – искренне удивился Миха. – Булочки то ещё остались. Не сожрать, так пропадут.
Я вздохнул, этого уже не переделать. Пожрать, у него самое главное дело в жизни. Но, к слову сказать, Миха не был толстым. Он был квадратным, и по-взрослому сильным, он был таким от природы. Он не занимался спортом и не «качался», он просто пошёл в своего отца, самого сильного человека в округе.
– Чё делать-то будем? – спросил я Миху, с замиранием сердца ожидая ответа, что мы всё равно поедем на рыбалку, как и собирались, а не пойдём на наше обычное место встречи, на котором мы собирались уже много лет.
– Как чё? – удивился Миха. – На наше место идём! Как обычно. Он немного помолчал, а потом, как заговорщик осмотрелся, понизил голос, и прошептал:
– Видел бы ты её Саня. Она обалденная! И он, не найдя больше слов, руками показал, насколько Ольга обалденная. Я опять пожал плечами, и, хмыкнув, как можно безразличнее протянул:
– Ну-у-у… Она всегда, более, менее выглядела. Чё восторгаться то так? Миха, видимо решил, что я со своим тупым восприятием жизни, не в силах оценить прекрасное, махнул на меня рукой и спросил:
– Чего ты ждёшь? Иди, умывайся, приводи себя в порядок, через полчаса встречаемся на «нашем» месте. И он, покрутив перед моим носом сотовым телефоном гордо выдал:
– Она мне свой номер дала, я с ней созвонился, и мы договорились в десять. Я смотрел на довольную физиономию приятеля, и еле сдерживался от того, чтобы не дать ему подзатыльник. Мне было завидно, ему она телефон дала, а мне нет. И мне совершенно было не интересно, что он с ней уже встречался, а я ещё нет. Однако я прекрасно понимал, что если я дам ему подзатыльник, то меня потом спасёт от пинка под зад только то, что я быстрее него бегаю. А когда до меня дошло, что я увижу Ольгу буквально вот скоро, метнулся к умывальнику.
Миха оставил велосипед у меня во дворе, смущённо пробормотав, что он будет только мешать. Я его прекрасно понимал, мы всё-таки взрослые парни, и на велосипедах уже не катаемся, тем более в присутствии таких девушек как Ольга. Избавившись от принижающего достоинство лихих парней велосипеда, мы пошли за деревню, где за одним из огородов, кем-то, когда-то, была сооружена крыша, удерживающаяся на четырёх столбах. Под этим навесом лежали два толстых бревна, которые мы с успехом использовали в качестве пристанища для наших «задних» мест.
