По берегам по-весеннему полноводного Сомеша низко склонились плакучие ивы. Их небольшие пушистые гроздья смешивали свой нежно-желтый цвет с молодой зеленью листьев. Во всей округе царила настоящая благодать: тихое журчание реки, переливы соловьиного пения и безумные трели цикад в невысокой, но очень сочной траве.
Мир радовался весне и солнцу, сверкая, как декорация к пасторали о райских кущах. Но в этот день здесь должна была разыграться пьеса из разряда трагедий. Бегущая по берегу Агнешка мысленно представляла себя Джульеттой, а своего Барнаша – Ромео, напрочь забывая о том, чем закончилась история двух влюбленных веронцев.
Она пробиралась сквозь прибрежные заросли, совершенно не думая об опасности. Конечно, за последние месяцы в округе ее родной деревушки стало намного спокойнее – захватчики-эльфы куда-то пропали вместе со своими монстрами, но, несмотря на это, никто из жителей венгерского поселения не рисковал выходить за пределы проволочной ограды без особой надобности.
Эльфы ушли, до жуткого Дуная, ставшего обиталищем монстров, очень далеко, но страх остался, и жил он ближе некуда – в душе каждого человека, чудом пережившего кровавый и огненный Октябрь. А вот Агнешка не боялась, в ее душе горела любовь, она совершенно позабыла и вчерашнюю порку, учиненную строгим отцом, и постоянно испуганные глаза двоюродного брата. Позапрошлой осенью дрожащий от страха Миклош прибежал из города в дом ее отца – неизвестно, что именно с ним случилось, но двадцатилетний парень превратился в жалкую тень того румяного озорника, который когда-то уехал из провинциальной Раньолы в сам Вашарошнамень.
Но сейчас все это не имело значения для влюбленной Агнешки, времени на страхи попросту не оставалось – сегодня ее Барнаш уезжает очень далеко, а жить без любимого совершенно невозможно, да и он вряд ли переживет эту разлуку.
Запыхавшись от бега и липкой жары, царившей под разогретыми солнцем кронами плакучих ив, Агнешка быстро умылась прямо из реки и вновь пустилась бежать. Внезапно она услышала позади легкий всплеск. Только в этот момент девушка вспомнила жуткие истории о живущих в воде монстрах. Но эта мысль не испугала, а лишь ускорила ее бег, приближая упоительный миг встречи с любимым, миг свободы и счастья на всю жизнь. К тому же до Дуная было очень далеко – Сомеш впадал в Тису, а та, делая огромный крюк, уже несла свои воды к руслу величайшей реки Европы.
Еще несколько минут бега – и прибрежные заросли перешли в вишневый сад, а в просвете усыпанных белыми цветами ветвей показались дома соседней деревушки.
Тяжело дыша, девушка выбежала из сада и остановилась у распахнутых ворот. Из ее груди вырвался мучительный стон – впереди на пыльной проселочной дороге виднелся хвост уходящего вдаль каравана из конных телег и ручных повозок. Агнешка поняла, что уже не сможет пробежать даже этого небольшого расстояния, поэтому нужно окликнуть любимого, и он обязательно вернется. В следующий миг за ее спиной хрустнула ветка. Инстинкт самосохранения наконец-то вырвался из липких объятий любовного тумана. Агнешка похолодела, ее спина покрылась холодным потом…
– Барнаш!!!
Дикий вопль заставил парня резко обернуться и осмотреть кромку сада, обрывавшегося у самых ворот проволочной ограды. Барнаш сощурил глаза, чтобы лучше видеть в лучах утреннего солнца, но успел заметить лишь белый росчерк девичьего платья, растворившийся в ослепительной белизне вишневого цвета на низко склонившихся ветвях. Он узнал этот голос – кричала Агнешка, девушка из соседнего села, с которой он неплохо позажигал в позапрошлом году на дне молодежи. С тех пор изменилось слишком многое – нашествие эльфов, свара с соседями и вот теперь уход из Венгрии в Украину, подальше от страха и смерти. Летние приключения почти позабылись, а образ достаточно милой, но не очень умной девушки затерялся в череде других лиц, таких же милых и таких же наивных. Барнаш не понимал, что здесь делает эта дурочка, но все-таки шагнул обратно к деревне.
Неожиданно на плечо парня легла тяжелая рука отца, но не это остановило его на полушаге: из тени вишневых деревьев на солнечный свет шагнула темная фигура. Это создание когда-то было человеком, но ничего человеческого в нем уже не осталось. То, что вначале казалось плотной одеждой, на самом деле было татуировками и какими-то наростами прямо на худом, можно сказать, изможденном теле. Но, несмотря на худобу, фигура незнакомца буквально дышала силой.
Лицо уволокшего девушку монстра было больше похоже на морду ящерицы – огрубевшая кожа, какие-то чешуйки и костяные пластины превращали когда-то человеческие черты в звериную маску. Однако не это зрелище заставило заледенеть кровь в жилах не самого пугливого парня в деревне. Глаза и улыбка, которые он рассмотрел несмотря на расстояние, – вот что ужасало больше всего. Безумные глаза и такая же сумасшедшая усмешка буквально притягивали взгляд, а складки боли, застывавшие в уголках загрубевшего рта, заставляли вспомнить о чем-то большем, чем просто смерть.
Андрей что-то невнятно промычал, резко дернулся и проснулся. Несколько минут он не мог понять, где именно находится, и, лишь увидев обеспокоенный взгляд Нади, осознал реальность происходящего.
– Опять кошмары? – Надя придвинулась ближе и, положив голову на грудь Андрея, зажмурилась, прислушиваясь к биению его сердца. Ей очень хотелось вглядеться ему в глаза, но она знала, что он почему-то боится прямых взглядов.
– Да так, фигня какая-то. Извини, я не хотел тебя будить.
– Я и так собиралась вставать.
– Какое там вставать – ночь на дворе?! – наигранно возмутился Андрей, с трудом приводя мысли хоть в какой-то порядок. – Все, закрывай глазки и спи.
Надя была убежденной «совой», поэтому легко согласилась и, вновь положив голову на подушку, уткнулась носом в плечо своего мужчины.
Некоторое время он лежал, неподвижно уставившись в потолок, но мирное дыхание Нади постепенно растопило холод, неожиданно сковавший его душу.
«Какая Агнешка, какой Барнаш?» – недоумевал Андрей, вспоминая странный сон. Он не знал этих людей, но почему-то был уверен – и они, и все их переживания были реальны так же, как и улыбка монстра в ореоле цветущих вишен. Именно этот кошмар и заставил его проснуться: он узнал и эти глаза, и эту улыбку. У Вини были сотни разных улыбок, и вот появилась еще одна, но, увидев ее, Андрей понял: это уже не Вини. Он еще надеялся, что сон не имеет ничего общего с реальностью, но что-то внутри говорило об обратном.
