У них есть способность ходить между мирами и понимать любые языки. Над ними стоит Организация, которой они все подчиняются, и законы о невмешательстве. Наблюдать за чужими мирами и изучать их – задача и призвание Идущих. Изменять ход чужой истории – нельзя. Расколовшая Организацию война, случившаяся двадцать лет назад, не всех научила уму-разуму. Кто-то снова хочет примерить на себя роль Бога – а кто-то просто вспомнить свое потерянное прошлое и
Из задверья в задверье так много одинаковых лиц. А лицо врага почему-то совсем идентично собственному, никогда не любимому отражению в зеркале. Плохо быть человеком-свойством – даже не знаешь, как на это всё реагировать. Но, возможно, научишься.
Он вырастал из мха, когда ощущал рядом живое. И тогда живое удалялось: убегало, хрипя и визжа, улетало с испуганным клёкотом, уползало, прошипев предупреждение… отрицало, не хотело, отвергало.
Врага не обязательно убивать – достаточно отсечь кусок его плоти и принести старейшине. В этом племени всегда было так.Мир, к которому принадлежал враг, давно поглотила история.
И пусть она была явно из тех нерадивых, нежалующих строгого учителя школьников – в мире, после крушения, даже случайного встречного хочется видеть другом.
О таком часто фильмы снимают: как вваливается в размеренную жизнь из ниоткуда человек, и всё у всех переворачивает с ног на голову. Только Юлька, новая соседка Дениса, оказалась очень даже всамделишной – и считающей, что в жизни обитателей обычного двора обычного микрорайона давно пора что-то менять.
Солнце светит – кажется, что страх не существует. И теней шевелящихся нет. И костлявых, тянущихся чьих-то рук. И приснившейся недоброй бабушкиной сказки.
Всегда была скамейка, теряющая чешуйки краски, а иногда – теряющая рейки, и в этом случае скамейку ремонтировали. Кофта крупной вязки и выпуклые очки. Кажется, люди привыкли. Некоторые здоровались. Некоторые шептались: «Приподъездный сфинкс».
Говорят, она последняя – из рода своего и племени. Бесцельный механоид, однажды заплутавший по дороге к Жерлу. Его ещё в те древние, проржавленные времена окрестили именем «Ласточка».
Корабль, пришвартованный к пристани, чуть покачивался. Он был большим и крепким, тоже сплошь просмоленным, и якорь на обросшей ракушками цепи уходил на песчаное дно. Там вокруг него резвились любопытные мальки. На корабле трудился вперёдсмотрящим умный попугай Яшка. Корабль носил имя «Стремительный».
В детстве, когда сам отец был ребёнком, он тоже мечтал о питомце. Однако родители не разрешили. Слишком, говорили, большая ответственность – чья-то взятая на поруки жизнь.
