Самолет нырнул в облако, как ложка в молочную пенку капучино. Окутавшие стальную птицу белые хлопья почти не двигались, отчего казалось, что та висит в воздухе, а не летит со скоростью девятьсот километров в час. Лишь редкие просветы, в которые при желании можно разглядеть ровные прямоугольники полей и тонкие нити рек, намекали на изменения за бортом. Лайнер заходил на посадку, о чем капитан судна сообщил пассажирам сразу на трех языках: русском, английском и арабском. Стройные стюардессы с намертво приклеенными к лицу улыбками заструились по салону, вежливо, но настойчиво требуя пристегнуть ремни и отключить электронные устройства.
На мой ноутбук внимания, однако, не обратили: бизнес-классу всегда позволено чуть больше. Но я и сама захлопнула крышку компьютера, следуя раз и навсегда заведенной традиции – время посадки принадлежит творчеству. Творить же я предпочитала на бумаге.
Я достала блокнот и ручку и, используя ноутбук как подставку, принялась набрасывать на линованные листы небрежные закорючки букв. Очень небрежные. Настолько, что, претендуй мы со знаменитой курицей на должность каллиграфа, работодатель выбрал бы в итоге ее. Да что там! Уверена, в этой гонке меня даже терапевты районной поликлиники сделают, а всем известно – хуже их пишут только годовалые младенцы, впервые взявшие в руку карандаш. Хотя, случись соревноваться мне с последними, еще неизвестно, за кем будет победа. И все же, несмотря то что иногда на расшифровку записей уходят недели, «думать» я предпочитала на бумаге. Есть в этом своя магия и волшебство: будто сам Бог ведет твоей рукой.
Все рецепты, дизайны и идеи первой видит бумага, которая, как известно, и не такое стерпит. И лишь потом, после тщательного отбора, самые достойные удостаивались «оцифровке».
В этот раз на Музу возлагались особые надежды – уж больно непростой виделась задача. Мне нужно придумать добрую сотню вариантов применения в быту фиников. А они, скажу я вам, не картошка. Это с ней, что ни делай, все вкусно. Жарь ее, пеки или вари, режь, толки или три – глазастому корнеплоду хоть бы хны, только вкуснее делается. Финики же плод особый. Да и то, что арабу хорошо, русскому далеко не факт.
Не говоря уже о том, что мало просто сочинить рецепты (эка невидаль), следовало убедить в их съедобности привередливую аудиторию, а также внушить мысль, что не все то золото, что финик.
Мне предстояло продвинуть на российский рынок определенный их вид, побудить своих подписчиков приобретать продукт конкретного производителя. Это обеспечит мне хорошие деньги, приток подписчиков и, чем черт не шутит, покорение иностранного сегмента интернета. Чем я хуже Джейми Оливера?
Жаль только, что сегодня Пегас наотрез отказывался стучать копытом. Вдохновение, мать его, не приходило, хотя, учитывая местонахождение, ему до меня рукой подать. Даже пальто набрасывать необязательно.
Впрочем, неудивительно – всякий раз, когда приходится работать «на заказ», во мне просыпался дух противоречия. Я крайне некстати вспоминаю, что рождена свободным художником и не обязана плясать под чужую дудку. Пусть даже ей и аккомпанирует звон золотых монет.
А может, права Алена и пора нарушить данное себе обещание? Может, следует обмануть фонд? Тогда и не придется возиться с финиками, кондуринами, айсингами и прочими «товарами для раскрутки»?
Мысль эта как пришла, однако так и ушла, гневно изгнанная ввиду ее несостоятельности. Так что давай, Арина, твори. Все у тебя непременно получится.
Итак, как можно применить финики? Конфеты? Вполне. Торты? Тоже пойдет. Пироги? Эмм, нет. Пожалуй, не стоит. Вкус специфический, русскому человеку непривычный. Далеко не все «поймут». Нам же нужно убедить народ в том, что без фиников и десерт не десерт, и салат не торт. Конечно, подсказки имелись – партнеры снабдили целым пакетом рецептов, многие из которых шокировали своей экзотичностью. Их следовало проверить и протестировать. Подозреваю, процентов девяносто отпадет сразу, а остальные придется существенно перерабатывать.
Хорошо еще, что на сделку с совестью идти не нужно – польза продвигаемого продукта доказана и бесспорна. До того как арабам посчастливилось найти в пустыне нефть и превратить свою страну в Эльдорадо, основу их рациона составлял именно этот растущий повсеместно плод. Еще лепешки и верблюжье молоко. И ничего – выжили.
Конечно, углеводов там будь здоров – фитоняшки в глубоком обмороке, но мне до них дела нет – не они моя целевая аудитория. Остальным я поведаю про ниацин, рибофламин, пантотеновую кислоту и целых двадцать три аминокислоты, которыми богаты божественные плоды. Так что не так страшен черт, как бухгалтер Светлана на утро после корпоратива, – бог даст прорвемся. Стимул с шестью нулями мне в помощь.
И ведь никакого ущерба для кармы. Народ даже ягоды годжи рекламирует, не боясь адского пламени.
При мысли о преисподней, поделенной на зоны с табличками «Продавцы ягод годжи», «Производители кэроба», «Двигатели БАДов» и «Гомеопаты», на моих губах заиграла улыбка – все же приятно думать, что божественное возмездие настигнет всех, кто зарабатывает на человеческой наивности, невежестве и тщеславии.
Но довольно витать в облаках, пора вернуться к делам земным. Тем более что до буквального возвращения осталось минут двадцать. И тогда жизнь закрутит вихрем, подхватит и понесет в заданном направлении – только успевай уворачиваться от летящих прямо на тебя обломков чужих надежд, мечтаний и верований. Не говоря про тяжелые камни обид, заблуждений и зависти.
Усилием воли вернув внимание ко все еще девственно-чистому листу, я сосредоточилась на новом рецепте – если вдохновение отказывается идти к нам, значит, мы притащим его к себе за волосы.
* * *
Шасси коснулись полосы, самолет вздрогнул, подпрыгнул и снова сел. Раздались жидкие аплодисменты. Интересно, меня одну забавляет эта чисто русская традиция? Нужно как-нибудь почитать и посчитать, сколько авиакатастроф случилось уже после посадки. Хотя и без «Гугла» ясно – немало. Будто хлопок ладошки о ладошку может стать оберегом от технических неисправностей и ошибок пилотирования. Дескать, задобрим Бога аплодисментами, и он защитит лайнер от возгорания, выкатывания за полосу и столкновений с другими воздушными судами. Впрочем, сдается мне, те, кто сейчас воображает себя зрителями в театре, вряд ли понимают, к чему им эти телодвижения. Привычка, дань традиции, стадное чувство – вот лишь несколько из возможных объяснений.
Самолет между тем пристыковался к телескопическому трапу и остановился. Любезно улыбаясь, стюардессы вежливо напомнили пассажирам о необходимости оставаться на своих местах, пока не будет получена иная команда. С таким же успехом они могли упрашивать аборигенов не есть Кука. Уровень понимания русской речи в обоих случаях примерно одинаков (даром что 90 процентов пассажиров мои соотечественники), а что до правосознания, то оно у дикарей и вовсе на порядок выше. По крайней мере, собственным законам они подчинялись беспрекословно.
