История первая. Знакомство
Пашка тягостно вздохнул, оглядывая раскинувшийся перед ним большущий надел земли, точнее даже огромнейший. Мальчик и вовсе мог бы сказать про него, не имеющий конца и края, а бабушка ласково называла «делянушка». Этот значительный участок коричнево-черной земли (едва покрытой зелеными всходами), где-то на удалении (огражденный деревянным штакетником) переходил в плотные травянистые луга, оные в свою очередь замещались непроходимыми лесными далями. Делянушка своим внушительным видом пугала Павлика, а раскинувшиеся на ней словно выверенные по единой линии грядки, да ряды, где уже помахивали пучками листочков морковь, свекла, репа, картошка, огурцы, покачивала махунечкими головками капуста, легонечко вздрагивали тонкими стебельками помидоры, баклажаны, перец, приводили в ужас. Осознание того, что он все три месяца, столь долгожданных для любого школьника каникул, будет наблюдать изо дня в день лишь этот надел земли, да бабушку. Жить в ее доме, словно врезавшимся собственным фундаментом в почву, потому и ставшим таким же коричнево-черным, который расположился в маленькой деревне, затерявшейся в глуши и без того раздольной русской земли. А десять или двенадцать дворов всего, что и находилось в селе, в оных жили такие же пожившие, как и его бабушка, старики однозначно указывали, что мальчишке придется влачить жалкое существование без возможности нормально пообщаться или поговорить со сверстниками… Не говоря уже о том, что в доме, как и в целом в деревне отсутствовали такие блага цивилизации, как Интернет, социальные сети, он-лайн игры…
Тут и совсем не имелось компьютеров, планшетов, мобильных телефонов, телевизоров…
Здесь даже не было обычных телефонов, так называемых стационарных. Отсутствовали магазины, поликлиники, школы, детские сады…
В этом селе доживали свой век старики, кто поодиночке, кто сообща…
Когда-то крупная деревня, где поначалу сеяли и пахали, погодя выращивали лен, сейчас степенно умирала… Покинутая зрелыми, молодыми, она теперь держалась лишь на стариках, к которым очень редко из ближайших или далеких городов на короткий промежуток времени (вроде как погостить) приезжали их дети… Еще реже внуки… Отсутствие тех самих благ (из которых в селе все пока оставалось электричество) и вовсе дело это поселение не привлекательным для жизни.
Эту самую непривлекательность Пашка сразу уловил, стоило ему только услышать строгие слова папы, Андрея Александровича, еще в феврале месяце предупредившего его о грозящем наказании за плохую учебу и увлечение компьютерными играми… И, кажется, все еще звучали напутственные слова папы, уже здесь, возле штакетника (окружавшего не только делянку, но и сам двор бабушки), при прощании, сказавшего:
– Павел, я надеюсь близость к природе, труд и отсутствие твоих любимых компьютерных игр изменят тебя. И ты, наконец-то, поймешь, что этот мир не смыкается экраном компьютера, а краски природы, наполненной лесами, лугами, речками настроят тебя на более серьезное отношение к учебе и жизни.
Пашка тогда только горько вздохнул… Он уже не решился, чего-либо ответить, так как именно его желание в прошлый раз оспорить мнение папы окончательно настроили последнего на применение к сыну наказания.
Андрей Александрович, впрочем, не считал каникулы в деревне у бабушки наказанием. С восторгом рассказывая как прекрасно поутру сходить на речку порыбачить, или вырвав с грядки морковь, вот так не мытой съесть ее…
Мальчик же считал по-другому… и тогда, и тем более сейчас.
Сейчас, когда смотрел на эту раскинувшуюся перед ним делянушку, опираясь одной рукой о жердину штакетника. Местами забор, отделяющий двор от огорода, растерял вертикально установленные доски, уткнувшиеся заостренными концами в саму землю. Однако все еще крепко удерживал длинные жердины, к которым деревянные планки в свою очередь были прибиты гвоздями.
Папа еще прибавил, точно и вовсе хотел до конца расстроить Павлика:
– И я верю, что моему сыну после отдыха у бабушки в шестом классе станет более дорог русский язык и литература, а не Дракин.
Мог бы не упоминать Дракина-Непобедимого, героя любимой мультиплатформенной компьютерной игры «Блакрум». В которую Пашка мог бы играть часами и днями, даже не отрываясь на еду и сон, если бы только позволили.
Но беда в том, что папа не позволял, и если мама вроде как закрывала глаза на увлечения сына… То Андрей Александрович был неумолим, вынося, прямо-таки, диагноз сыну каковой называл компьютерная игромания, бывшую разновидностью игровой зависимости. Эту опасную болезнь многие врачи сравнивают с алкоголизмом и наркоманией. Изменение психического состояния, навязчивые идеи, агрессивность, сужение круга интересов, а в дальнейшем и неадекватность поведения, как считал папа, всем этим уже был основательно заражен его сын. И чтобы его спасти, помочь и уберечь, Андрей Александрович решил отправить Павлика туда, где не имелось ни компьютера, ни игр… Туда, где до ближайшего телефона пришлось бы идти аж! до соседнего села, где проживало всего только человек пятнадцать-семнадцать, да и то, лишь уваженные трудом старики, для самого мальчика бабушки и дедушки…
Дед Борис и баба Шура, дед Митя и баба Галя, баба Тоня и дед Володя… Дуся, Маня, Миша, и вновь Шура, и опять Митя…
Бабушка, Вера Ивановна, их перечисляла для Пашки несколько раз, и начала это делать сразу, как только по грунтовой дороге, крайне неровной, с множеством ям и кочек укатил папин автомобиль. А баба Вера не просто величала своих соседей по именам, выдавая информацию о численности семьи, посадках, но и о животном составе дворов (словно на том держалась вся эта деревня) рассказывая о количестве гусей, кур, коз, свиней и коров.
Старики в этом селе жили своим трудом и за счет труда, привыкшие с юности работать. Они и сейчас, когда многим (как, к примеру Вере Ивановне) перевалило за шестьдесят пять не придавались отдыху, обеспечивая полностью себя на зиму пропитанием, помогая детям и внукам.
– Не забудь тока голову преклонить, кады здороваешься с соседями, – произнесла баба Вера, заканчивая поименное перечисление соседей.
– Чего? – моментально отрываясь от своих грустных мыслей, негодующе переспросил мальчик. И тотчас резко дернул взгляд от легкой курящейся заверти, оставленной на дороге после отъезда автомобиля, в направлении лица бабушки, уставившись в ее зелено-карие глаза.
Вера Ивановна, впрочем, не смутилась… Она родившаяся еще в том веке, и всю жизнь, прибывающая в труде, имеющая в свой срок большой двор и семью, вырастившая пятерых сыновей, и проработавшая дояркой в колхозе. И сейчас, после смерти мужа, вернувшаяся в дом, где когда-то родилась, с той же необоримостью голоса, словно видела перед собой упрямую корову, не желавшую доиться, сказала:
