На девятый этаж пришлось подниматься пешком: лифт не работал. Явно не по вине коммунальщиков. Утром, выходя на первом этаже из кабинки, Сергей Антонович Ворсин заметил, что оранжевая кнопка вызова горела как обычно. Теперь от нее осталась только оплавленная пластмасса, от которой исходил неприятный запах. «Витек, наверное, постарался», – беззлобно подумал Сергей Антонович о десятилетнем сыне соседей, живущих этажом ниже. Этот хмурый костлявый остроносый парнишка тяготел к хулиганству, да еще и страдал пироманией, однажды едва не спалил собственную квартиру.
Тяжко вздохнув, Сергей Антонович медленно зашагал по крутым давно немытым ступеням. Каждый метр давался нелегко. Останавливаясь на лестничных площадках и хрипло дыша, он вытирал пот с лица и печально констатировал, что свинина, жареная капуста и пиво явно не идут на пользу. Эта мысль была далеко не нова, посещала его с завидным постоянством. Бывшая жена Антонина, когда он жаловался, что никак не может похудеть, обычно произносила сакраментальную фразу: «Пора на диету». К счастью, его благоверная, собрав вещички, укатила к своей маме. После ее отъезда квартира Сергея Антоновича напоминала номер захолустной гостиницы. Хорошо, что жена не позарилась на компьютер, который он купил, вырвав из семейного бюджета пропасть денег. Она восприняла электронную новинку как личного врага и злилась, когда супруг подолгу торчал в интернете. Сергей Антонович поначалу обижался на благоверную, но через неделю спартанская обстановка и неожиданное одиночество пришлись ему по душе.
Добравшись до седьмого этажа, Сергей Антонович заметил, что пространство над его головой утопает в ночи.
– Витек и лампочку кокнул, – вяло подумал он, чувствуя тревожную боль в груди. Ему показалось, что крохотный злобный зверек тайно проник в межреберное пространство, выпустив коготки, исподтишка царапает сердце. На девятом этаже свет тоже не горел. Ворсин зацепился в темноте за ступеньку, едва не бухнулся всеми своими ста тридцатью килограммами на холодный бетон.
– Подлый мальчишка! – выругался он, твердо решив завтра серьезно поговорить с его родителями.
В том, что именно Витек периодически колотит лампочки, Сергей Антонович не сомневался. В воскресенье Ворсин любил подольше поваляться в постели, он был «совой» и ежедневный подъем в семь утра давался ему чрезвычайно болезненно. Антонина работала детским терапевтом, без всякого будильника она ни свет ни заря вскакивала с постели. К тому моменту, когда супруг, чертыхаясь, нащупывал рукой кнопку противно пищащего электронного тирана, успевала не только приготовить завтрак, но также принять душ, высушить волосы, накраситься и одеться. Антонина считала, что супруг лентяй и лежебока, а когда он сетовал на то, что против физиологии не попрешь, назидательно изрекала, что главное – это режим.
– Не пей на ночь крепкий чай, – безапелляционно изрекала она. – Вместо того чтобы часами пялится в дурацкий монитор, лучше почитай перед сном Библию. Ложись в десять часов. Перед сном обязательно подумай о чем-нибудь приятном. Через пару месяцев будешь отлично высыпаться.
В то воскресенье жена разбудила его в самый неподходящий момент. Сергею Антоновичу снилось, будто ему десять лет, он приехал в гости к бабушке в деревню, сидит вместе с друзьями на берегу мелкой речушки Альмы. Совершив успешный налет на огород бабки Феклы, мальчишки набрали кучу краснобоких помидор и покрытых крохотными пупырышками тугих огурчиков. Вывалив богатство на газету «Правда» с портретом Леонида Ильича, ребята нарезали хлеб, высыпали на довольную физиономию генерального секретаря ЦК КПСС горку белоснежной соли, и, весело смеясь, приступили к трапезе. Сережа выбрал остроносый продолговатый помидор, слегка наслюнявив его аппетитный бочок, присыпал солью и собрался вонзить в ароматный прохладный плод молодые, еще не испорченные кариесом и табаком зубы.
В этот момент сладостное видение исчезло, пред глазами мелькнуло и погасло рыжее счастливое утро, а из полумрака выплыло недовольное лицо жены.
– Пока дрыхнешь, у нас лампочки на площадке гробят, – злобно прошипела она
– Кто? Какие лампочки? – недоуменно уставился на супругу Сергей Антонович. – Который час?
Вместо ответа Антонина жестом позвала его в коридор, указав пальцем на дверной глазок. Ворсин едва не застонал от злости, проклиная тот день, когда их квартиру едва не обокрали. Случилось это полгода назад. Мазурики проникли в квартиру через балкон, спустившись по веревке с крыши. Аккуратно сложили на индийское покрывало телевизор «Сони», телефон с автоматическим определителем номера, системный блок вместе с монитором и модемом, шубу жены и его меховую шапку. Но домушников, вероятно, кто-то спугнул. Они спешно ретировались, оставив грязные следы на паркете и стойкий запах тройного одеколона.
С той поры его дражайшая половина стала не в меру подозрительной, тщательно запирала балконную дверь и форточку, а еще настояла на установке дорогущей бронированной входной двери, в которую вмонтировали импортный широкоугольный глазок, обеспечивающий шикарный широкоугольный обзор при любом освещении. С помощью этого чуда немецкой техники можно без труда разглядеть не только стоявших на лестничной площадке людей, но и тех, кто находится чуть ниже на лестнице. Антонина мгновенно реагировала на каждый шорох за дверью и по-хозяйски прилипала к глазку, изучая обстановку. Благодаря такой диспозиции она за пару недель заочно познакомилась со всеми родственниками и друзьями соседей. Сергей Антонович подозревал, что это занятие заменило ей бесконечные мыльные сериалы, до которых раньше она была большой охотницей.
Припав к глазку, Сергей Антонович вначале ничего не увидел. «Блин, да когда она угомонится», – подумал он и едва не выругал жену за то, что не дала ему выспаться в законный выходной. Неожиданно Ворсин заметил неясную фигуру на площадке между восьмым и девятым этажами. Приглядевшись, опознал Витьку, который, нагло прищурившись, пытался попасть из рогатки в лампочку. Стрелок из мальчишки был неважный, но Витек и не думал сдаваться. После третьего глухого щелчка, извещающего о том, что камешек угодил не в лампочку, а в бетон, Сергей Антонович решительно отворил дверь и, не слушая жену, шипевшую вслед «Ты же в трусах», вышел из квартиры.
У Витьки отвисла челюсть. Вероятно, его бы меньше удивило, если бы перед ним возник сам Шварценеггер или на худой конец Джеки Чан. Пузатый дядя Сережа грозным бульдозером нависал над ним, толстым, как сваренная сарделька пальцем манил к себе. Витек поднялся по лестнице, поскуливая, как побитая собака. Он бы сбежал, но строптивые ноги сами несли его к скорой и явно жестокой расправе. Витек робко протянул Сергею Антоновичу свое оружие.
