Глава 1. Марсианин и литераторы
Коста Ажаев хандрил.
Позади него фейерверк вспарывал сатин крымской ночи, распадаясь жарким омутом у порога неба. И чтобы не видеть угар праздника, коли невозможно его не слышать, Коста поглубже зарылся в соленую тьму в самом дальнем углу самой дальней веранды. Он обхватил ручищами бокал с мохито, как мертвое Чудище – Аленький цветочек, и хмуро глядел вниз, где у волнореза море катало на загривке лунную дорожку.
Его невеселые мысли кружили вокруг литературной Премии «Русский роман ’2019», на финише которой он потерпел фиаско. К естественной досаде проигравшего, примешивались стыд и тяжкое недовольство собой. Коста втайне соглашался с жюри – не тянул его детектив на победителя. Творение свое он едва домучил, выдоил, без куража и вдохновения. Кабы не контракт, с размаху подписанный Костой с издательством, не блуждал бы русский атташе по улочкам Анкары – автора стало подташнивать от главного героя на середине романа и похерить бы жизнерадостного идиота навеки, но… Согласно проклятому документу, сочинить про атташе предстояло еще две книги. Приключениями дипломата издательство открывало детективную серию о россиянах, ведущих расследования за рубежом. И не только выдвинуло Костину книжку на Премию, но и задержало до ее окончания большую часть тиража в типографии, чтобы тиснуть на обложке надпись про лауреата (или, если повезет – победителя), словно то было делом решенным. События эти как-то так срифмовались во времени, так округло совпали: и выдвижение книги, и задержка тиража, что по вхождению детектива в шорт-лист Коста не сомневался – до финала состязания роман добрался не гонимый легким дыханием его таланта, а по твердой дорожке, вымощенной интересами книгопечатного бизнеса.
От мрачных дум угрюмость Косты росла, манера общения портилась. Раз, ночью, из темной бездны самокопания явилась идея бросить курить – как отчаянная попытка подлатать прохудившееся самоуважение. Месяц Коста избегал крепких алкогольных напитков и шумных компаний, но чем ближе был финал конкурса, тем больше одолевало его уныние, и тем убедительней звучал шепот за левым плечом: «Друзья – эгоисты. Критики – гиены. Вино-водочный – до одиннадцати.»
Вот и сейчас… коньячку бы. Да затянуться.
«Только бы никто сюда не явился», – мысленно взмолился Коста.
И конечно, едва он так подумал, явился Соколов.
– Смотрите! Девочка пьет мохито!
Как обычно, Лешу Соколова было сперва слышно, потом видно.
Пухлой пятерней Соколов схватил Костин бокал, выплеснул за перила лед с трубочкой.
«Застрянет, ведь, в кипарисе трубочка», – с тоской подумал Коста.
Душевно не тонкий Соколов даже не покосился вниз. Зубами выдернул пробку из початой бутылки Хенесси, принесенной с собой, и щедро плеснул в опустошенный Костин бокал.
– Пей, зайка!
Лешина лысина в обрамлении редких светлых волос блестела от пота. Жар исходил из расстегнутого ворота рубашки и оседал каплями на волосатой груди. Мельком взглянув на него, Коста понял – второй финалист конкурса изрядно нарезался. Соколов с грохотом отодвинул стул, развалился спиной к морю, лицом к огням ресторана и, размахивая рукой, как потерпевший кораблекрушение, проорал:
– Эй, мы здесь!
Никто, кроме Косты, его не услышал.
Их веранда тонула в полумраке – на паре-тройке столиков еще трепыхались в подсвечниках огоньки, в остальных же они, никому не нужные этим вечером, давно погасли. Сегодня в ялтинском ресторане «ФабрикантЪ» чествовали трех финалистов Премии «Русский роман». Писатели, критики и журналисты перемещались между светомузыкальным фонтаном во дворе ресторана и главным залом, из распахнутых окон которого взвивался в грохоте барабанов и труб джаз. Хлопали пробки бутылок, из-под балдахинов беседок неслись взрывы хохота и дамские взвизги. Подсветка передавала сурдопереводом деревьям и фонтану восторг, источаемый джазом. И смиряла свою радость только у подножья беседки, где сидели Коста с Соколовым.
– Они о Воскресенской-то вспоминают, когда заканчиваются тосты. А нас с тобой, малыш, и вовсе забыли, – Соколов ухмыльнулся и глотнул из горла.
Ирина Воскресенская стала победительницей конкурса и обладательницей полумиллиона призовых рублей. Вместе с ней Соколов и Коста, получившие по сто тысяч, составляли трио именинников сегодняшнего праздника.
– И правильно, что забыли, – буркнул Коста, – кому мы на хер нужны? Кто из обычных людей про этот конкурс вообще слышал?
Соколов, сволочь, щелкнул зажигалкой, закурил и энергично выпустил дым вверх.
Все раздражало Косту сейчас в товарище: и что курил, и что был весел. Леша не испытывал душевных мук из-за итогов. Для него – 45-летнего завсегдатая сайтов самиздата, публикация книги не на свои шиши уже была победой. А вхождение фантастического боевика в шорт-лист настоящего литературного состязания делало Лешу магом высшего уровня среди любителей ЛитРПГ. К большему он не стремился.
– Ладно, Ажаев, кончай ныть! Пойдем клеить девок, там есть ничего такие.
Соколов руками показал в каких местах девки ничего.
Коста хлебнул коньяка и с тоской подумал, как бы отвязаться от похотливого льва самиздата и вернуться к сладкому Байроновскому самоедству над морем. Но придумать не успел – из полутьмы выступила долговязая фигура.
– О-о-о, – прокричал, все глубже уходящий в пьяный штопор Соколов, – глядите, кто пожаловал!
Коста бросил на время нянчить мрачные думы и удивленно вскинул брови.
Литературный критик Антон Зудин напоминал Косте то породистую собаку, то коня. Лицо у него было продолговатое, бледное. Из-за очков глядели темные умные глаза.
Зудин сел, жестом отказался от коньяка.
– Поздравляю с выходом в финал, Алексей. Не ожидал. Вам, Коста, напротив, сочувствую.
Коста быстро глянул на Соколова и подумал, что выглядят они сейчас, должно быть, одинаково – оба идиотски хлопают глазами от такого внезапного и изысканного хамства. Тем более неожиданного от Зудина, существовавшего средь конкурсов и твитов, как в прозрачном стеклянном шаре, зависшем над миром. Словно желая удивить Косту еще больше, Антон продолжил (слегка заикаясь, видимо сам ошарашенный собственной лихостью).
– Я ис-скал вас, Коста, чтобы сказать… Вы поторопились со вторым романом. Первый был хорош и, конечно, все ждали нечто подобное. Я тоже ждал. Но вышло неказисто. Вы напрасно заключили контракт с издательством – они п-просто пристегнули ваше имя к серии. Хотя… неосмотрительность свойственна молодым писателям, к которым успех пришел быстро и сразу. Извините.
– Тебе самому-то лет сколько? – фыркнул Соколов, переходя на «ты».
Антон не ответил грубияну, хотя, действительно, был старше двадцатидевятилетнего Косты от силы лет на пять.
