1. Глава 1
Автор: Вероника Мелан
"Уровень: Магия"
Из цикла романов серии "Город"
Email: [email protected]
"Уровень: Магия"
Пролог.
Зал был забит до отказа.
Он лоснился дорогими пиджаками, шуршал вечерними платьями, блестел изысканными украшениями дам и потными лицами их кавалеров. Щелкали застежки сумочек и затворы фотокамер; сегодня здесь собрались высшие чины, элита главного городского телеканала «Норд-ТВ». Директора, продюсеры, режиссеры, ведущие.
Марика чувствовала себя обтянутым в дорогое вечернее черное платье карандашом в пенале. Слева шумно дышал седовласый Арнольд Румфель, главный спонсор показа вечерних новостей, справа – Летиция Гамильтон, очкастая журналистка «Вечернего Нордейла». Через несколько минут она до конца жизни возгордится, что имела честь находиться рядом с Марикой. С самой Марикой Леви, лучшим сценаристом года! Вот только пройдет номинация награждения на лучшего ведущего телеканала и тогда…
Сердце учащенно забилось.
Скоро. Уже скоро…
Прилизанный Алан Паркер, красующийся в свете прожекторов и упивающийся вниманием сотен направленных на него взглядов, ловко вспарывал конверты, звучно объявлял имена, вручал почетные золотые статуэтки, умело шутил, когда награждаемые от волнения сбивались при произнесении благодарственной речи, и звонко аплодировал со сцены вместе со всеми.
Франт. Пингвин, косящий под павлина. Дешевка.
Марика нервно поправила завитые локоны и замерла, когда мужчина на сцене взял со стола следующий конверт. Успела подумать, не смазалась ли помада, и как бы не запнуться на ступенях на глазах у сотен зрителей – такой казус газеты будут смаковать неделями, – и шумно, почти судорожно выдохнула, стоило ножу вспороть бок заветного конверта.
– А сейчас, дамы и господа, мы узнаем, кто же стал лучшим сценаристом этого года. И это… – повисшая пауза хлестанула по натянутым нервам. –… Патриция Арвелли! Поприветствуем победительницу!
Взорвавшиеся хлопки оглушили Марику разорвавшейся над ухом гранатой – сознание контузило, куда-то пропал звук, время застыло, дыхание прервалось. Сбоку восторженно аплодировал Румфель, его руки медленно, словно продирались сквозь невидимое желе, поднимались вверх-вниз, ладони беззвучно соприкасались, рот осклабился.
На сцену, улыбаясь так широко, что, казалось, холеная физиономия вот-вот треснет, поднималась блондинка в красном.
Патриция.
Не она, Марика, а другая женщина, взявшая титул сценариста года…
Дорогое черное платье моментально сделалось тесным, грудь сдавило, швы впились в ребра, ноги под юбкой вспотели. Противные, длинные, такие неустойчивые каблуки… зачем? Столько вбухано в наряд… столько месяцев томительного ожидания, сколько работы, бессонных ночей, выпитого кофе и сколько моментально канувших в небытие амбиций…
Марика и сама не знала, как сумела усидеть на месте – не броситься, не побежать прочь, оттаптывая ноги и огрызаясь в ответ на брошенные шепотом проклятия, не опозориться перед десятками телекамер.
Не опозориться в самом конце, проиграв.
Сумела она и пойти на следующий за церемонией награждения банкет. Несмотря на трясущиеся руки и остекленевший взгляд, сумела выдержать лживые сочувствующие улыбки коллег, не напиться, не высказать директору канала красноречиво просвечивающие через глаза «честные» мысли и, даже усаживаясь в такси, смогла удержать голову высоко поднятой.
Задыхаться в рвущих горло спазмах, перепугав водителя, она начала только по дороге домой. Два раза ударилась лбом в боковое стекло, закрыла лицо руками и затихла.
*****
За день до этого.
Красивый. Утонченный. Образованный.
Одет с иголочки: у рубашки цена пассажирского лайнера, у джемпера – истребителя, у часов – всего международного аэропорта, включая ремонтную технику, рабочий персонал и питейные заведения на его территории. Не говорит, а мягко стелет, завораживая глубоким баритоном. Неизменно вежлив, обходителен, галантен.
Идеал. И имя этому идеалу – Ричард Каллахан.
Гад. Накрахмаленный гад.
Не нужно долгих речей, завернутых оборотов, хождения вокруг да около. Ты просто предложи…
Марика любовалась сидящим напротив мужчиной и одновременно ненавидела его. Тянулась к нему каждой клеточкой, млела, таяла, слушая звук любимого голоса, и молча страдала.
Дорогой ресторан на крыше небоскреба, баснословные цены, стеклянный интерьер, приглушенная подсветка, а ей бы тихий вечер в его объятьях, пару незатейливых слов на ушко и слившиеся в поцелуе губы.
Почему все должно быть так сложно?
В углу расположился небольшой джазовый оркестр; музыканты с упоением ласкали струны и клавиши, качали головой в такт извлекаемой мелодии и с наслаждением тонули в процессе создания уютной атмосферы.
Марика аккуратно отщипывала ложкой краешки мандаринового желе. Ела медленно, не торопясь, как он любил – ведь женщина должна быть красивой во всем: в еде, разговоре, сексе…
К слову, они занимались этим самым сексом вот уже несколько месяцев: то в ее просторной квартире на восемнадцатом этаже, то в его пентхаусе. Ричард даже несколько раз оставался ночевать – хороший знак (и каждый раз она старалась удивить его утонченным завтраком), но дальше секса, походов по театрам, ресторанам и иногда джазовым выступлениям дело, к ее разочарованию, почему-то не шло.
Может, он ждет, пока она завоюет этот титул? Добьется новой должности, карьерного роста?
– …певцы этой оперы с аншлагом выступили в Клендон-сити. Столица гремит. Мы обязательно должны посетить театр на этой неделе, ты так не думаешь?
Марика думала. Но не о театре. А о том, что им давно пора бы уже съехаться и жить вместе. Расширить и углубить планы, разнообразить их семейным бытом и совместным досугом. У нее денег достаточно, у него – куры не клюют, так почему бы не начать наслаждаться жизнью? Не отдельно, как было до того, а вместе.
Ну, предложи ты уже… возьми меня за руку, притяни ладонь к губам и прошепчи заветные слова!
Вечер близился к концу. А затем сколь ожидаемо, столь же и стремительно закончился.
Съехаться Ричард так и не предложил.
Глава 1.
Летняя ночь захлебывалась дождевыми слезами.
На мраморном полу появились лужи, от перил отскакивали брызги, попадали в стакан с джином, портили напиток, вкус которого стоящая на балконе женщина все равно не чувствовала. Локоны слиплись паклей, тушь нарисовала на щеках кривые чернильные дорожки, платье облепило тело, словно вторая кожа. Чужая, сырая, противная на ощупь кожа.
День не задался. А, может, и вся жизнь.
Марика смотрела на клубящиеся над верхушками небоскребов черные тучи и упивалась звуком грозовых раскатов, будто то был не гром вовсе, а небесный глас, наконец-то объявивший приговор во всеуслышание.
