– Сядь рядом, – едва слышно прошептала Кристина.
Кирилл подошёл ближе к её кровати и присел на край, взяв жену за руку.
– Я расскажу, а ты не перебивай, хорошо. У меня мало сил, но я должна тебе рассказать, пока ещё могу.
Кирилл кивнул и постарался сделать вид, что готов спокойно принять любые новости. Кристина болела уже несколько месяцев, не вставая с кровати. Время от времени её увозили в больницу, но только чтобы чуть продлить её жизнь, которой скоро должен был прийти конец. Ей оставалось совсем немного, не больше пары недель, рак съел её изнутри.
– Я должна была раньше рассказать, но сейчас не время оправдываться. Просто слушай. Когда мы с тобой поженились, нам казалось, что всё, что было в прошлом неважно, главное, что есть ты и я. Но на самом деле кое-что важное было.
Когда мне было двадцать, я впервые влюбилась. Тебе неприятно это слышать, прости, но я должна. У нас был роман, в результате которого родилась дочь Валерия. Я слишком поздно узнала, что он женат, и мы с дочкой остались вдвоем. Мы справлялись, правда. У меня были кое-какие накопления и небольшое наследство от мамы, этого хватило, чтобы нам перебиться до двух лет, когда Лера пошла в ясли.
Я вышла на работу, жить стало полегче. Лера была чудесным ребенком… Мы друг друга любили, хорошо ладили. И о нас никто не знал. Её отец не появлялся в нашей жизни, а своим родственникам он, само собой, ничего не сказал, чтобы не портить свою репутацию и брак.
Мы жили своей тихой жизнью и старались радоваться мелочам. Но ближе к трем годам я начала замечать, что Лера странно себя ведет. Её поведение стало ненормальным, она то плакала без остановки, то смеялась, и смены настроения происходили моментально. Она была то очень ласковой и спокойной, то вдруг становилась агрессивной и могла броситься на меня с кулаками.
К такому меня жизнь не готовила! Мы, конечно, обошли кучу врачей, и они даже нашли у неё какое-то заболевание, но смысл в том, что полностью вернуть её в нормальное состояние было невозможно. Частично всё купировалось препаратами, но в целом это была словно не моя дочь.
Ты сейчас подумаешь, что я жестокая и бесчувственная, и ты имеешь на это право. Мне больно это говорить, но я отдала её в детский дом. Я не могла с этим справляться, это было чем-то невыносимым. Лера всё чаще была словно не моим ребенком, а каким-то незнакомым мне неадекватным человеком. Из сада её пришлось забрать, так на что нам было жить? Я не могла сидеть с ней дома.
В общем, я отдала её… И в какой-то момент мне стало намного легче, я смогла свободно вздохнуть. Через полгода я познакомилась с тобой. Ты полюбил меня, заботился обо мне, и моя жизнь стала еще прекраснее.
Однажды мы с тобой шли по парку и я увидела, как моя дочь идет с какими-то людьми, вероятно, приёмными родителями. Она выглядела совершенно нормально, вела себя адекватно, улыбалась. И она увидела меня. Она смотрела мне в глаза леденящим душу взглядом, в её глазах было столько боли, столько страдания! Она узнала меня, конечно же! Но прошла мимо, молча глядя мне в глаза.
Помнишь, я ещё тогда расплакалась ни с того ни с сего, ты ничего не понял… Я навсегда запомню тот её взгляд. Я предала её, и она прекрасно это знает.
И я видела её потом еще несколько раз там же, в парке. Но она, едва заметив меня, отворачивалась. Я своими руками отдала свою дочь. Я не стала бороться за неё, за нас.
У нас с тобой никогда так и не было детей, так вот знай, это мне наказание за то, что я сделала. Леру мне никогда не вернуть, да и самой мне уже пора уходить… но я ухожу с тяжелым сердцем. Навсегда это будет у меня внутри, даже на том свете.
У меня в столе лежит её фото. Если вдруг увидишь её… прошу, передай ей письмо, оно лежит рядом с фотографией. Уговори её прочитать, умоляю. Иначе мне никогда не обрести покой.
Ты можешь считать меня кем угодно, мне уже теперь всё равно, я за всё ответила, ты видишь, как я страдаю. Но главное для меня – чтобы Лера прочитала письмо и попробовала меня простить. Чтобы хотя бы в её жизни не было этого невыносимого груза…
– Я всё передам, дорогая… Всё передам. Спасибо, что рассказала. Я уверен, она простит тебя… Будь спокойна.
– Господи, я знаю, что ты меня слышишь. Мне мама говорила, что Ты есть и что надо всегда обращаться к Тебе с просьбами. Я ещё никогда ни о чём не просила, у меня ведь итак всё есть. У нас тут в детском доме очень хорошо – тепло, уютно, кроватки мягкие, воспитатели нас любят. Ты не подумай, я не жалуюсь ни на что. Я только хотела попросить, если можно, помочь моей маме меня найти. Она потерялась несколько лет назад и наверняка ищет меня, но не может найти. А я по ней очень скучаю…
Я плохо помню её, Господи. Помню только, что волосы у неё такого же цвета как у меня, и пахнет от неё так вкусно, то ли цветами, то ли молоком… Мне бы так хотелось вспомнить её лицо. Но я помню её голос! Такой нежный, ласковый. Я часто слышу его во сне, она называет меня доченькой и поёт мне колыбельную.
Ты помоги ей, Господи, пожалуйста, подскажи, где меня искать.
* * *
Аня встала с коленок, посмотрела в окно, там падал тихий мягкий снег. В свете фонарей снежинки кружились в сказочном танце и Аня улыбнулась, протянув ручки к окну, будто трогает ажурные снежинки.
– Мамочка, я Господа попросила, чтобы он тебе помог скорее меня найти. Я знаю, что ты просто меня потеряла и рано или поздно меня всё равно найдёшь. Но ты уж постарайся пораньше, пожалуйста. Нет, ты не подумай, мне тут хорошо, нас вкусно кормят, играют с нами. Но мне грустно внутри, будто холодочек в сердце сидит без тебя. Я ведь и лицо твоё почти не помню, но ты у меня самая красивая, самая нежная! Когда ты меня найдёшь, я тебя крепко-крепко обниму и никогда не отпущу больше.
Я буду очень послушной, обещаю!
Через несколько дней в детский дом приехала пара, познакомиться с детишками, присмотреться. Аня заметила их ещё из окна второго этажа и закричала: «Это же моя мама!»
Она было бросилась вниз, чтобы скорее обнять маму, но в коридоре её остановила воспитатель:
– Анечка, ты куда?
– Там моя мама приехала! Я Господа просила, чтобы он ей помог меня найти и она приехала! У меня оказывается еще и папа есть! Я почему-то только маму помню, я правда и лицо не помнила, но сейчас, когда её увидела, точно поняла, что это моя мама! Вон она, смотрите!
Воспитатель выглянула в окно и увидела пару потенциальных приёмных родителей. Она знала, зачем они приехали, вздохнула и сказала:
– Анечка, солнышко, они приехали чтобы выбрать себе ребёночка. Если они выберут тебя, то это будет твоя мама, а пока что она ничья мама. Но каждый ребёнок здесь мечтает, чтобы выбрали именно его.
