«К Артему Артуровичу
Это всегда происходит в ночь с четверга на пятницу. Я говорил Вам, уважаемый, что в этом про́клятом замке происходит нечто ужасающее, мистическое, нереальное. Теперь я знаю, что это, но не просите объяснить – не смогу… Старинные часы в холле пробили одиннадцать, а значит, мне осталось жить на белом свете всего лишь один час – до того, как это произойдет. Я говорю „жить“, подразумевая „существовать“, так как с того самого первого четверга, как все это началось и до сего дня – то есть почти полгода – я не живу, а лишь существую. В общем, за оставшиеся уже пятьдесят пять минут я должен все изложить вам в этом письме как можно полнее, чтобы вы, как истинный и признанный адвокат, смогли принять меры. Я догадываюсь, кто творит здесь весь этот ужас, этот кошмар, этот бред, но я должен видеть Его лицо, дабы быть уверенным, и для этого спрятался в этой самой комнате – спальне, где скончался от сердечного приступа отец, когда увидел ВСЕ ЭТО, – хотя в последнее время мы с сестрой обходили это место стороной и даже перебрались жить в другое крыло ненавистного замка. Но вот сестра не выдержала этого, сдалась и уехала к знакомым в Москву. Я ее не виню: у нее полугодовалый сын на руках, он не должен жить среди ЭТОГО…
Одиннадцать тридцать. Как темно за окном, я уже почти ничего не вижу, пишу практически на ощупь в слабом подрагивающем свете старенького фонарика и от страха и всеобъемлющего ужаса, сжирающего, словно червь, меня изнутри, спрятался за шкаф, точно пугливый блеющий ягненок, доведенный до отчаянья большим, сердитым, злобным волком…
Надвигается буря, вовсю хлещет ливень, капли так барабанят по стеклу, что, кажется, готовы разбить его на осколки. Мне страшно, слышите, дорогой Артем Артурович, мне невыносимо страшно умирать! Я не хочу умереть в свои неполные двадцать один! Я еще так молод!
Без десяти… Что это? Я слышу шаги. Они пришли. Их много, этих чудовищ, но главный, безусловно, Он. Не понимаю только, зачем они делают это? Не могу понять, не укладывается в голове. Эта жестокость, это сумасшествие… Теперь я отчетливо слышу их голоса и знаю, что они идут сюда. Они пришли за мной. Поднимаются по лестнице. Но боже мой! Я слышу и Ее голос! Не может быть! Она указываем им дорогу… Теперь-то вы мне верите? А я ведь говорил вам! Но душа моя спокойна: вы знаете, кого винить в моей смерти, и, я верю, добьетесь справедливости. И все-таки мне горько, я ведь любил Ее! Так что же за исчадие ада женщина, казавшаяся мне ангелом?…
Сейчас я молюсь лишь о том, чтобы это письмо дошло до вас, уважаемый, и с этой целью спрячу его в шкаф. Когда меня найдут, непременно станут перебирать вещи в этой смертоносной комнате и отыщут его.
Часы бьют двенадцать…
Прощайте навсегда.
Ваш друг Иван.
Апрель 1939 года».
Резкий звонок заставил меня подпрыгнуть на кровати. Циферблат показывал 11:10. Какой наглец смеет звонить в этакую рань? И это летом-то, в разгар каникул! Сейчас проучу обидчика!
С этими мыслями я, восемнадцатилетняя студентка экономического факультета Екатерина Любимова, отчаянно стеная и охая, потянулась за безжалостно дребезжащим где-то в районе пола аппаратом, стараясь не сломать себе при этом все еще оставшиеся после вчерашнего празднества кости и пытаясь заранее придумать достойный отпор абоненту, однако мысли, по неведомой мне в тот момент причине, наотрез отказывались приходить в гудящую, подобно паровозу, голову; с этим я просто стянула с рычага трубку и, приложив ее к уху, банально отозвалась:
– Алё.
– Здорово, Катюха! – бодрым голосом поприветствовала меня сокурсница Ленка Гаврилова. – Как отметили?
День рождения моей горячо любимой бабули мы отпраздновали с ней вдвоем: мама, по обычаю, укатила в длительную командировку; отец бросил нас, когда я была еще маленькой, и с тех пор я его не видела; дед умер до моего рождения, а кавалерам бабушкиным я запретила приходить, потому как они все неработающие пьяницы и подарков от них ждать не приходится, а кормить по этикету положено, только вот за что кормить-то? За то, что составили компанию? Так выпить мы и без них в состоянии, что, в общем-то, и сделали, правда, слегка перетрудились, но с кем не бывает?
Так вот, Ленка задала вопрос, на который получила ответ:
– Так себе. Скучно было.
– А что так? Зная твою бабулю, могу с уверенностью сказать – с ней скучно не бывает! – радостно возвестила подружка.
– Нет, мы, конечно, песни пели и плясали, резались в морской бой и лазали по занавескам на люстру и обратно – кто быстрее, но это все уже приелось. Хотелось бы чего-нибудь необычного.
– По занавескам?! Ну даете! – судя по голосу, счастью Ленкиному не было предела. – То, что ты петь любишь, это всем известно, а про такое соревнование я впервые слышу!
– Ну петь-то мне больше нравится, я это дело с детства уважаю. В школе даже в конкурсе участвовала.
– Серьезно? И какое место заняла?
– Первое. С конца. – Это была правда, но Ленка расхохоталась так, будто выступление Гарика Харламова смотрела. – Ты че такая радостная? – не выдержала я.
– Да вот… м-м… Ты помнишь Андрея, да? – Андрей Серов – Ленкин парень, также учится в нашем институте, но только он уже перешел на предпоследний курс, тогда как мы – на второй. – Мы давно уже мечтали вместе вырваться куда-либо, и тут наконец… В общем, слушай по порядку. Андрей с Ильей (Илья – старший брат Андрея) в каком-то поколении князья.
– Да ну? – искренне изумилась я.
– Историю родословной досконально знает только Илья, Андрею, прямо скажем, по барабану, поэтому я узнала эти сведения совсем недавно. Но главное вот в чем: где-то в двухстах километрах от нашего города находится – сейчас упадешь – имение Серовых! Тот самый серокаменный замок с привидениями, что присутствует в каждом из столь любимых тобой мистических триллеров.
– Самый настоящий замок? – продолжала я удивляться. – Откуда он там взялся?
– Его выстроил их дед в честь своего знатного происхождения. Видишь ли, рядом стоит заброшенный замок князей Варламовых, их предок был падок до мистики, как говорят местные, поэтому вместо обыкновенного особняка, которые строили в России, он соорудил такое готическое чудище. Между двумя семьями в течение столетий были натянутые отношения, ну прям Монтекки и Капулетти, и дед Андрея долго мечтал жить в здании, архитектурно превосходящим жилище ненавистных соседей. Копил-копил и вот построил. Тоже замок, только больше и красивее.
– А что соседи?
– Катя, ты что, не проснулась? Я ж говорю, замок заброшен. Соседи, наверно, за границу сбежали еще во времена революции. А может, померли.
– А зачем строить замок, если нос натереть уже некому?! – да, столько раз, сколько я удивилась за одно это утро, я не удивлялась долго. Ленка побила все рекорды.
