Сумерки сгущались. Луна заглянула в чердачное окно и тут же скрылась за тучами, не желая боле видеть происходящее. Ветер прошёлся по черепице, спрыгнул с крыши и, обратившись котом, уселся на перекладине напротив окна. Он был куда любопытнее, и даже надвигающийся дождь не страшил его. Я бросил на него мимолётный взгляд и вновь уткнулся в книгу. Таинственные знаки со страниц древнего тома спешно перемещались на деревянный пол. Я спешил, но в то же время старался исключить малейшую неточность, способную погубить всё.
Мной овладела единственная мечта, и я не мог допускать ошибок. Последние несколько недель я был буквально одержим ею. Я прочитал десятки фолиантов, испробовал сотню заклинаний, но ничто не приносило желаемого эффекта. Я уже готов был отказаться от всего, но пару дней назад я нашёл, как мне казалось, именно то, что нужно. Все последующие дни я потратил на приготовления. И вот настал момент истины.
Постепенно знаки сплелись в единую картину. Предо мной предстал сплетённый из невообразимых узоров человек, плавно превращающийся в столь же чудовищного филина. Казалось, что линии непостижимым образом пульсируют и мерцают. Было в этом нечто завораживающее, волшебное. Я удовлетворённо кивнул и, встав на знак, забормотал:
Тучи сгущаются, тени плетут,
Меркнет на небе луна,
Ветры шальные посланья несут,
Тем, кто не ведает сна.
Перья, бесшумно срывая с ветвей,
Птичьи терзая крыла,
Все они тянутся к сути моей,
Жаждут коснуться чела.
Жаждут коснуться, прильнуть и обвить,
Вихрем шальным закружив,
Перьями жаждут скорее укрыть,
Птицей меня обратив.
Филином гордым, чья мудрость в глазах,
Рвётся сквозь вечную тьму,
Я воспарю на туманных крылах,
Буду под стать я ему.
Тени во мраке крыла мне сплетут,
Вихрем шальным закружат,
Ветры шальные меня унесут,
Вдаль на кровавый закат!
Стоило мне сказать последнюю фразу, как раздался небывалый рёв. Ветер, прежде едва качавший деревья, превратился в настоящий ураган. Тучи, скрывшие луну, почернели и сделали ночь совершенно непроглядной. Кот вцепился в перекладину и зашипел. В следующее мгновение ураган сорвал кусок крыши, и в поднявшейся пыли я уже не мог различить ничего. На секунду я как будто исчез. Я не чувствовал ни рук, ни ног. Не было даже боли. Мир погас…
Прошёл всего миг, но мне показалось, что прошла вечность. Я открыл глаза. Тучи неслись мимо меня, изредка задевая своими невесомыми телами. Я летел. Распахнув широкие крылья, и, поджав под себя лапы, я летел. Это чувство нельзя было сравнить ни с чем. Земля была далеко внизу, звёзды были далеко вверху, а я был между ними. Я будто стал квинтэссенцией земного и небесного. Ветер захлестнул меня подобно мощному течению и увлёк за собой.
Внизу проносился город, укрытый ночью. Тёмные силуэты домов устремлялись в небо, но даже они были бессильны достать меня. Я уносился всё выше и выше. Я был уже выше облаков. Казалось ещё чуть-чуть, и я коснусь звёзд, но внезапно всё прервалось. Вдали полыхнул закат, и я понял, что уже пронзил ночь. Настала кульминация моего полёта. Ветры несли меня до тех пор, пока солнце полностью не встало на западе. Это и было моей мечтой. Именно это я пытался претворить в жизнь последний месяц. Я хотел узреть солнце, встающее на западе.
На несколько минут, всё утратило смысл, и я просто любовался предвечным светилом, совершавшим нечто совершенно немыслимое. Но лишь оно поднялось достаточно высоко, как ветра отпустили меня. Таков был уговор. И хотя я всё ещё оставался птицей, заклинание начало постепенно терять силу. Всё замерло, и я внезапно понял, что лечу вниз. На секунду мне показалось, что я упаду и разобьюсь, но отринув эти мысли, я взмахнул крыльями и опять набрал высоту.
Я летел уже гораздо ниже облаков. Внизу я видел огромный лес. Он простирался на многие мили и упирался в горы. Исполинские деревья устремлялись в небо подобно колоннам огромнейшего храма. Через весь лес тянулась сизая лента реки. Она петляла между стволами и исчезала где-то вдали. Глядя с высоты птичьего полёта, я был буквально пленён этим зрелищем. Но прислушавшись, я почувствовал неладное. Над лесом царила нерушимая тишина. Не было слышно абсолютно ничего. Ни пения птиц, ни шелеста листьев, ни журчания воды. Тишина. Такого не может быть, особенно в лесу.
Любопытство зашевелилось в моей душе. Я понял, что должен узнать тайну этого леса. Спланировав вниз, я сел на ветку раскидистого тиса. Хлопанье крыльев утонуло в молчании. Тишину не мог нарушить даже я. Ощущение собственной незначительности в этом величественном месте захлестнуло меня с головой. Тишина угнетала. Взмахнув крыльями, я обратил их плащом и спрыгнул на землю. Пепельно-серая пернатая накидка еле слышно зашуршала. Я пригладил волосы, привыкая к человеческому обличью. По рукам все ещё струились дивные узоры. Сила пульсировала в них. Небо печально манило меня обратно, но я велел ему подождать.
Мягко ступая по траве, я двинулся в сторону реки. Предчувствие вело меня именно туда. Там было некое средоточие тишины. Возможно, именно оттуда исходило это небывалое молчанье. Но не успел я пройти и десяти шагов, как ощутил беспокойство. Меня не покидало ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Даже в тишине присутствие было невозможно скрыть. Звук – не единственное, что может нас выдать. Было ещё что-то. Гонимый странными подозрениями, я обогнул рощу и оказался на берегу реки. Она неспешно текла, и воды её не издавали никаких звуков. Даже рыбы не плескались в ней. Спиной я отчётливо ощущал чей-то взгляд. Следящий за мной подошёл гораздо ближе.
– Кто здесь? – тихо спросил я.
Ответом мне было молчанье. Я обернулся. Она стояла возле огромного вяза и смотрела на меня. Зелёные глаза её были холодны, узкое лицо не выражало никаких эмоций. Золотистые волосы, обрамлявшие его, спадали на узкие плечи, укрытые невообразимым одеянием, сплетённым из листвы и трав. Одну руку она положила на ствол дерева, и я видел тонкие длинные пальцы с острыми слегка изогнутыми когтями. В другой у неё был изогнутый клинок. Последние лучи солнца играли на дивном металле, покрытом невообразимыми узорами.
– Кто ты? – спросил я, глядя ей прямо в глаза.
Она сделала пару шагов ко мне, держа клинок наготове. Девушка явно не доверяла мне. Как впрочем, и я ей. С каждым её шагом знаки на моих руках мерцали ярче, а вокруг пальцев начинали плясать искры.
