Салли предложила мне работу, и я согласилась с радостью. Но я боялась назваться своим настоящим именем, поэтому сказала, что меня зовут Летиция Чезаре, по мужу – Малан.
Всю дорогу, пока мы ехали до фермы, я считала, что совершенно случайно встретила Салли Харди, пропавшую девочку. Но как только мы подъехали к дому и навстречу выбежали дети, я поняла, что женщина, так похожая на фото в доме Харди, – совсем не та Салли. Старшему из детей было шесть, младшему – четыре, и округлости Салли, которые я первоначально приняла за лишний вес, при ближайшем рассмотрении оказались очередной беременностью.
– Ты хочешь работать на ферме? – спросил меня, окинув хозяйским взглядом, Джон, муж Салли.
Я почувствовала себя немного лошадью.
– Ты что-нибудь умеешь?
– Я выносливая. Я буду делать все, что скажете.
Мне показалось, Джон сейчас откажет, и я чуть не расплакалась.
– Ты знаешь, Джонни, нам сейчас любые руки пригодятся, – Салли погладила живот.
– Мы не сможем платить, – помолчав, сказал Джон.
– Я буду работать за еду, – тихо сказала я.
– Джон, не пугай девочку, – властно отрезала Салли, дав мне понять, кто хозяин на этой ферме.
Позже Салли рассказывала, что взяла меня из жалости.
– Худая, бледная, руки в ссадинах, щека припухла… Понятно, что муженек постарался.
Еще в пути рассказала Салли, что сбежала от мужа и подала на развод, что у меня нет родственников и совсем нет денег.
– Такая молоденькая и уже разводишься? – спросила тогда Салли.
– Я не могу с ним жить, – сказала я и заплакала.
О Диего я ничего не рассказывала, но Салли сама сделала выводы: по моему дорогостоящему обручальному кольцу и синяках на теле.
– Вот тебе и богатенький муж! Такой скот! Ничего, переживешь. У тебя еще вся жизнь впереди.
Джон, муж Салли, мне понравился. Симпатичный мужчина со светлыми волосами и такими светлыми глазами, что они казались кусочками неба. Улыбка его была открытой и доброжелательной. Но это было, пожалуй, единственным его достоинством.
Умом Джон не блистал. Он был прямым и простосердечным, говорил всегда то, что думает, даже если его мнения никто не спрашивал. Говорил много и не по делу, часто пересыпал речь пустыми словечками. Салли же наоборот – взвешивала все слова, прежде чем сказать, и от этого казалась немногословной.
Говорил Джон быстро, а вот думал – медленно. Ему с трудом удавалось произвести простые математические действия, вроде вычисления процентов, он так утомлялся, что даже спрашивать его что-либо в этот момент было бессмысленно. Его мозг «зависал» на пару часов.
А уж распланировать выплаты кредита или привести в порядок книги учета или заполнить налоговую декларацию для него было вовсе концом света.
Всеми «цифрами» на ферме занималась Салли.
Их историю можно рассказывать в двух вариантах: длинном и коротком. В коротком варианте Салли окончила школу, но на колледж ей не хватило денег, и она стала работать в магазине, торгующем фруктами. Джон был поставщиком этого магазинчика и пару раз привозил товар. Увидел Салли, она ему приглянулась, и он сразу предложил ей переехать к нему на ферму.
– Я же городская девочка, – сказала Салли, – что мне делать на ферме?
– Ну… я буду о тебе заботиться. Хозяйкой будешь на ферме. И это… у тебя будет отлчный секс, – успокоил ее Джон.
И Салли вдруг решилась. Ее вялотекущий роман с женатым боссом не имел никаких перспектив и навевал тоску. А Джон ей нравился. Она собрала свои вещи, попрощалась с матерью и сестрой и села в фермерский пикап. Родственники, друзья и соседи были в шоке. Все ждали, когда же у Салли пройдет блажь и она вернется. Но Салли осталась у Джона.
Первый год показался ей раем. Салли быстро освоилась на ферме, и они жили хорошо. Следующий год принес им первенца и полный разор по овощным культурам. Разобравшись в документах, Салли пришла в ужас от того, какие кредиты и под какие проценты взяты Джоном. После смерти родителей Джон так запустил дела, что маленькое, но довольно крепкое фермерское хозяйство пришло в упадок. И дело было не в самом фермерстве, а в управлении. Джон хорошо разбирался в сельском хозяйстве, но налоги и неразумно взятые кредиты сжирали не только прибыль, но и загоняли Джона в финансовую яму.
В тот год Салли уговорила Джона бросить половину земель под пары. Так они получили компенсацию от государства и смогли выжить. Тогда же Салли поняла, что Джон не способен управлять фермой, и сама занялась хозяйством.
Все это она рассказывала мне, дополняя свое повествование положениями о фермерстве и обзором ежегодных квот на посевы. Хоть она и не поступила в колледж, но за последние годы здорово научилась разбираться в законах и теперь неурожай или засуха хоть и наносили ущерб, но Салли старалась компенсировать его, выбивая дотации и беспроцентные ссуды. Местные фермеры уважали Салли. Джону это не нравилось. Он считал, что хорошая фермерская жена должна сидеть дома, вести хозяйство и заниматься детьми. А не носиться по чиновникам или околачивать пороги банков, тем более с растущим животом.
Сам Джон не умел договориться с перекупщиками: его каждый раз неизменно надували. Только с тех пор как поставками стала заниматься Салли, дела перестали катиться под гору. Джону не хватало мозгов справиться с планированием, расчетами и уплатой налогов.
Я никак не могла понять, что связывает Салли и Джона, они были такими разными!
– Салли, – спросила я однажды, – а кем ты мечтала быть в детстве?
Она задумалась, потом смутилась, махнула рукой:
– Да, ну. Так нелепо…
– Все же?
Салли вздохнула, расправила на коленях передник.
– Я хотела стать финансовым аналитиком.
У меня от неожиданности даже рот открылся. Этого я не могла предположить. Увидев мое ошарашенное лицо, Салли смущенно оправдывалась:
– Я очень хорошо училась в школе и по математике посещала продвинутый курс.
– Почему же ты не пошла учиться в колледж?
– Потому, – неожиданно огрызнулась Салли. – Моя старшая сестра хотела учиться на фармацевта. Мама решила, что аптекарша – это реальнее, чем финансист, и отдала деньги на колледж ей. Я тогда еще в школе училась.
– А отец?
– К тому времени он умер, а денег хватало только на один колледж.
– А как же ты?
Салли вздохнула.
– Я сама отчасти виновата. Уже в выпускном классе. Расстроилась и сорвалась. Не стала посылать документы в Йель, чуть не провалила экзамен по математике… Ну, вот и результат. Получила аттестат, стала работать в магазине. Глупо…
– А сейчас? – спросила я.
– Что сейчас? Учиться и строить карьеру мне уже поздно. Ферму бы восстановить. У меня ведь планы на десять лет вперед расписаны. Сертификацию земель надо пройти. Сейчас на волне органические фермы, за ними – будущее.
