Когда «Донна» вышла на орбиту, в ее цистернах оставалось всего полтонны воды – в обрез на посадку. Орбита была почти круговая, со средней высотой около двухсот километров, наклоненная к экватору на пятьдесят градусов. На втором витке локаторы корабля засекли маяк.
Была вахта Тома, поэтому он придвинул к себе микрофон, включил транслятор галактического кода и начал вызывать:
– Борт «Донна» к планете… Борт «Донна» к планете… Прошу аварийную посадку для заправки…
Планета отозвалась почти сразу:
– Космодром Модесты к борту «Донна». Сообщите порт приписки.
– Борт «Донна» к планете. Сообщаю порт приписки: Астрополь – Луна – Солнечная система… Это Гелиос-IIIА.
– Модеста к борту «Донна». Переходите на открытый текст. Язык омни-терра. Планета населена выходцами с Земли.
Том отключил транслятор.
– «Донна» к Модесте. Рады встретить земляков. Повторяю: прошу аварийную посадку для заправки. На борту утечка горючего в пространство. Наличный запас – на одну посадку.
– «Донна», сообщите состав экипажа.
– Джок Феральти, Томас Стил. Рост выше среднего, внешность привлекательная, не женаты…
– Поздравляю. Сообщите, не состоит ли экипаж полностью или частично из механических разумных существ.
– Один из нас – робот класса «Супер-18». А какое это имеет значение?
– Согласно Конституции Вольной Республики Модеста, роботы, андроиды и другие механические или электромеханические разумные устройства на планету не допускаются. При появлении – немедленная дезинтеграция.
– Возможны ли исключения?
– Ни одна из статей Конституции или других законов Вольной Республики не допускает исключения.
– Борт «Донна» к Модесте. Повторяю: прошу аварийную посадку. В опасности корабль, груз и человеческие жизни. Груз – противовирусная вакцина для Аониды-IV.
– Модеста к борту «Донна». Согласно Конституции, человек неприкосновенен, жизнь человека – превыше всего. Сообщите тип горючего.
– Тип горючего – вода.
– Модеста предлагает доставку горючего на борт «Донна». Стоимость франко-борт – сто тысяч стелларов тонна…
Громкость заметно упала. Корабль уходил из зоны связи.
– Модеста! Вас слышу плохо! Переключитесь на другую станцию!
– «Донна», других станций нет, связь на следующем витке!.. – едва слышно прозвучал в телефонах удаляющийся голос.
Через час корабль снова установил связь с планетой. Теперь микрофон взял Джок – это была уже его вахта.
– Борт «Донна» к планете. Требуемой суммы в омни-валюте на борту нет. Сообщите стоимость горючего франко-космодром.
– Цена франко-космодром – восемнадцать стелларов за тонну. Напоминаем: посадка с роботом на борту нежелательна во избежание дезинтеграции робота. Согласны на оплату чеком, надбавка обычная.
– Экипаж не имеет полномочий на оплату чеком суммы свыше десяти тысяч стелларов.
– Модеста предлагает вариант посадки корабля без робота. Оставьте его на орбите.
– Возражаем! Поиск робота на орбите, лишнее торможение и разгон займут около двадцати часов. Напоминаем: в опасности человеческие жизни.
– «Донна», предложите вашу цену франко-борт.
– Шестьдесят стелларов за тонну, требуется сорок тонн.
– Модеста к борту «Донна». Ваш юмор оценили. Ближайшая заправка – три светомесяца, курс 168–045. Счастливого пути! Экономьте воду, пейте виски!
– Борт «Донна» к Модесте. Имеем на борту запас горючего на одну аварийную посадку или на одну нуль-передачу Совету Межзвездного Союза о нарушении статьи четырнадцатой Конвенции.
– Вас поняли хорошо. Выходите на связь через три витка. Конец связи.
– Минутку, Модеста! Как трактуется в вашем законодательстве вопрос о сомнении суда?
– Общепринятым способом – в пользу обвиняемого.
– Очень приятно. До связи!
– До связи… – растерянно прозвучало в телефонах.
– Ну, что скажешь, Томми?
– Все правильно, Джок. Хотя, конечно, «Донну» можно посадить и одному, но нельзя создавать прецедент… Да и престиж Союза ронять.
– Вот именно! Свои законы у них, понимаешь! Сволочи… Ничего, мы их обойдем на их же законах!
– Ну-ну… Случаи такие известны, но статистика против нас. У сволочей и законы сволочные.
– Ничего! Как гласит таитянская мудрость: «Бог не выдаст, свинья не съест». Линия защиты уже ясна. Вот только врать нам давненько не приходилось… пожалуй, года три уже?
– Как же, как же, эти блондиночки-близнецы… Ладно, не буду расстраивать. Слушай, у меня создалось впечатление, что аборигены до сих пор представляют себе робота в виде жестянки с зубчатыми колесиками в мозгу.
– Похоже на то, Томми… Управимся! Как прекрасно сформулирован подпункт «Д»: «Если открытие истины угрожает жизни человека, робот обязан солгать…»
– Джокки, я не знал, что тебе нравится ложь!
– А кому ж не нравится? Если бы не нравилась, зачем бы люди лгали столько тысяч лет подряд?… Ладно, ты посиди за меня на вахте, а я пойду загляну в машину.
Уже в дверях Джок повернулся и добавил:
– Нехорошие люди эти аборигены.
– Люди они, может, и неплохие, но вот порядки у них…
Ах, какая это была симпатичная планета! Зеленые леса, курчавясь, ползли под самые полярные шапки – небольшие такие, аккуратные. Стояли над лесами облака, голубоватые, полупрозрачные. Плавно изгибались сверкающие реки, ветвились буйными дельтами, впадая в море. Вдоль экватора несся мелко иссеченный пассатом океан, окружая белыми полумесяцами прибоя зеленые острова… Не было на планете ни проплешин полей, ни шрамов пустынь, и только космодром выделялся ярко-желтым квадратиком среди зелени лесов.
– Их тут, наверное, совсем немного, – заметил Том.
– Да, – отозвался Джок. – Рай для бледнолицых.
– Спокойней, Джокки… Они живут, как им нравится. Или как им кажется правильным.
– Кончай это нелепое примиренчество, Том! Неприятие зла, активное сопротивление ему – вот норма для всякого порядочного человека, а для робота – тем более!
– С этим я не спорю, их не оправдываю – просто пытаюсь понять строй их мыслей. Все познается в сравнении со своей противоположностью. Униполярность невозможна. Если зло становится законом, как узнать, что такое добро?
– Есть этические нормы, выстраданные веками. Все, что отделяет часть человечества, лишает ее прав – зло, ибо сужает генетический пул, оскверняет духовный мир и препятствует экономическому прогрессу!
– Но роботы – не люди.
– Формально – да. А по сути? Можем ли мы сформулировать достаточно строго, что такое человек? Откуда он взялся, зачем существует на свете? Если есть зачем, то, может быть, роботы сумеют это делать не хуже людей, а то и лучше. А если незачем – тогда вообще какая разница? Ну люди… ну роботы…
– Джок! Мой богатый жизненный опыт подсказывает: когда философия становится слишком пессимистичной, самое время заправиться.
– Эх, несерьезный ты тип, Томми! Но насчет заправки верно говоришь. Ибо сказано: заправляйся, если хочешь быть здоров!
