Мне сорок лет. Говорят, я выгляжу лет на пятнадцать моложе. Но меня это нисколько не радует. Я отношусь к комплиментам абсолютно равнодушно. Просто я сама знаю, какая я, и лесть не имеет для меня никакого значения. Впрочем, и к шипению за своей спиной я отношусь так же. Завистники и ненавистники не тревожат моего покоя, ибо я о них не думаю совершенно. Что называется, «назови хоть горшком, только в печку не ставь!».
Я знаю, что я артистична. И многие принимали меня за актрису, руководствуясь моей внешностью и манерой одеваться. Но это не только моя заслуга.
Моя мать была на редкость хороша в молодости и в зрелости еще сохранила черты красоты и необыкновенного обаяния. Ее искристые глаза разили мужчин наповал, и она никогда не имела недостатка в поклонниках. Отец знал это, бесился, ревновал, но сделать ничего не мог. Он не был красавцем, но был, эдаким мужчинистым типажом, который тоже в почете у женщин. Нельзя сказать, что он сидел возле матери, как пришитый. Бесясь и ревнуя ее, он и сам не терялся при каждом удобном случае. Кроме того, он прекрасно пел и танцевал, и никогда не упускал возможности подчеркнуть эти свои достоинства.
Оба они любили хорошо одеться, и в компаниях среди родни и друзей были всегда на виду. На этом их сходство заканчивалось. В остальном они были совершенно разные люди, непонятно каким образом оказавшиеся по жизни рядом друг с другом. Дружным их союз назвать было нельзя. Оба были крайне самолюбивы. Но, если мать была домовитой хозяйкой, труженицей и женщиной незлобливой и общительной, то отец был ленив, эгоистичен и скрытен, предпочитая быть себе на уме.
Я унаследовала от них смешение «всех жанров». Неплохо пела, имела легкое перо и могла легко и непринужденно написать какую-нибкудь стихотворную ерунду, которую просили коллеги или знакомые.
На могу сказать, что я писаная красавица, но, по выражению, одного моего знакомого, во мне есть «некая изюминка, которая бывает не у всех».
«А в вас она есть», – сказал он мне однажды, с прищуром оглядывая меня с головы до ног. В ответ я только рассмеялась: комплимент был оригинален.
Три раза мне предлагали выйти замуж, и три раза я отказывала своим поклонникам. Это не ьыло каким-то ожиданием принца на белом коне. Просто то, что плыло мне в руки, было явно не мое. И, если общаться и флиртовать в каких-то рамках я еще могла, то серьезно ни один из них даже близко не подошел к тому, что я понимала под определением «мой мужчина». Я позволяла себя любить, но сердце мое оставалось холодным, и подобные браки ожидал только крах. Стерпится и слюбится – это не про меня. Я просто пожалела ребят. «Не стоит портить им жизнь, – подумала я, – ради галочки в паспорте. Пусть им будет больно сейчас, чем потом при уже испорченной жизни. Ведь в том, что я их не любила, они были не виноваты». Огладываясь назад, я и сейчас считаю, что поступила правильно. И нисколько не жалею об этом.
Я не осуждаю женщин, которые выходят замуж лишь бы выйти замуж. Но это не про меня. Иногла, наблюдая за семейной жизнью других, я ловлю себя на мысли, что я гораздо счастливее их, потому что на мне не висят кандалы мнимого счастья и боязни остаться одной, которые удерживают многих от разрыва отношений с самодурами, алкашами и деспотами.
Я – вольная птица, и в клетке не пою. Я нравилась и нравлюсь многим мужчинам. У меня было девять любовников. И ни за одного из них мне не стыдно! Потому что каждого из них я выбирала сама. Никто и никогда не мог выбрать меня, пока его не выбрала я.
Наказ матери не разбивать семьи, где были дети, я выполняла свято. И мне не за что посыпать голову пеплом. Но женщин я не щадила. «С бабами поступай, как хочешь, – учила меня мать. – Но детей не тронь! На чужом несчастье счастья не построишь!».
Когда меня спрашивали мужчины, почему я не замужем, я отвечала честно и кратко, что не встретила свободного по себе.
– Черт возьми, – говорила я, смеясь, – куда укатилась моя половинка. Хотела бы я посмотреть, какова она, и будем ли мы по зубам друг другу?!
В ответ мужчины только смущенно улыбались.
К тому, что у меня нет детей, я отношусь очень спокойно. Ребенка никогда не обижу, но и не буду сюсюкать и умиляться, не испытывая при этом никаких чувств. Я не переживаю, не завидую тем, у кого они есть, и считаю, что самые счастливые люди, которые прожили яркие и красивые жизни, часто не имели детей и не испытывали по этому поводу трагедий. Просто у каждой жизни своя задача, и никому не суждено знать, почему складывается так, а не иначе.
Я не затворница, но хорошо переношу одиночество, и мне никогда не бывает скучно одной. Большие сборища меня утомляют быстро, и я стараюсь улизнуть из них тихонько и незаметно, без сожаления оставляя за спиной шумную кокофонию подгулявшей публики.
Женскому обществу я предпочитаю мужское. Там меньше сплетен, зависти и дурно пахнущих интриг. Хотя и среди сильного пола встречаются отдельные экземпляры, от которых идет весьма несносный душок!.. Но все-таки…
Только две женщины оказали на меня влияние, остальное воспитание чисто мужское. Я благодарна им, они помогли мне пройти самые сложные моменты жизни, не сломаться и выстоять и закалили меня, как дамасскую
сталь, обладающую крепостью и гибкостью. Но этими секретами я делиться не стану!
Не думайте, что я буду рассказывать вам про все свои романы. Я расскажу вам про тот, который еще впереди и только вырисовывается смутными чертами в тумане. И тот, кого я выбрала на этот раз, еще не знает об этом ничего…Ничто и никогда не должно смущать при достижении цели, если это
честно, красиво и эхом откликается в тебе. Все это это просто вопрос времени, стратегии и тактики…
…Мой телефон разрывался от звонков. Я нехотя оторвала голову от подушки и нащупала на тумбочке телефон. На табло высветился незнакомый номер. Был второй час ночи. «Какого черта!» – Подумала я и нажала кнопку отбоя. Но едва только моя голова коснулась подушки, телефон зазвонил снова.
– Да, – сказала я глухим спросонья голосом, – слушаю вас.
В моей голове мелькнула мысль, что, может быть, с кем-то из моих друзей или знакомых случилось несчастье. Не будет же человек трезвонить глубокой ночью просто так, если на это нет очень веских причин. Телефон молчал. – Да, – начала я злиться, – сллушаю вас, говорите! – Телеяфон по-прежнему отвечал тишиной. Я снова бросила трубку.
Спать уже не хотелось. Сломанный сон досадливо светил в окно желтыми фонарями, насмехаясь надо мной теплом постели и уютной тишиной двора. Телефон зазвонил вновь. В трубке опять молчали. С незнакомого номера мне продолжали звонить и издевательски молчать, как будто играли в свою какую-то глупую игру.
