Ольга Примаченко - В точке покоя

Корректор Мария Пархимчик

Иллюстратор Светлана Землянская

Дизайнер обложки Светлана Землянская

Фотограф Татьяна Шидловская-Вашкевич

© Ольга Примаченко, 2018

© Светлана Землянская, иллюстрации, 2018

© Светлана Землянская, дизайн обложки, 2018

© Татьяна Шидловская-Вашкевич, фотографии, 2018

ISBN 978-5-4493-8391-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Иллюстрации: Света Землянская

Инстаграм: @svetazemlyanskaya

http://svetlovnutri.ru

***

Фото автора: Татьяна Шидловская-Вашкевич

Инстаграм: @tri_karamelki

***

Спасибо

Маше Пархимчик, Тане Курбат и Оле Демидюк.

Всем, с кем мы говорили о важном эти два года.

И с кем о важном молчали.

***

Спасибо Саше.

***

Я написала эту книгу собой:

чтобы прийти в точку покоя.

Даже если внутри идет снег, и снаружи идет снег, а мир стоит такой один в белом пальто, умный, красивый.

Есть в жизни периоды, которые даются для того, чтобы чувствовать, а не делать, открывать себе себя, как старую музыкальную шкатулку с балериной, бог весть как сохранившуюся на пыльном бабушкином чердаке. В этой шкатулке музыка, сотканная из света и слез, и чем больше последних, тем чище свет. Мне нравится и не нравится этот момент: понимать, что ты то ли выросла из себя, то ли вообще никогда себя толком не знала, и совершенно непонятно, что теперь с этим знанием делать, куда нести свое сердце.

Год закончится, как заканчиваются запасы терпения, сахара и муки, как обсыпается толченое битое стекло с крыльев ангелов на праздничной елке, как гаснет в полночь от усталости синяя неоновая вывеска над баром, где вы договорились встретиться во сне, и теперь – не найти, не увидеться, не случиться.

Год закончится: со всеми оборванными на полуслове телефонными разговорами, выцветшими от солнца открытками с южных морей, маяками и северными сияниями, туманами и оглушительной тишиной. Со всеми замершими линиями жизни на мониторах, пьяным дыханием утреннего метро, потерянными визитками и сюжетами – вроде бы и хотелось, да не смоглось.

Год закончится, не оставив даже чаевых в виде любви или хотя бы нежности, так щедро обещаемых в январе.

И все, что остается, – это простить и принять, признав, что да, это был не лучший год, но мы и сами в нем были не лучшими. Но если нам удалось пройти через его жернова, значит, есть в этом смысл – просто, пока тебе больно, тебе не видно.

Там, где год заканчивается, можно отыскать дверь туда, где всегда хотелось побывать, но не было времени: внутрь себя. Надо только найти слова, кураж, слабоумие и отвагу. Надо только не забыть открыть глаза, когда будешь падать.

Там, внутри, ты вдруг обнаружишь себя сильнее, честнее и выносливее, чем за год до. И это открывшееся останется с тобой навсегда, останется тобой навсегда, твоим маленьким гордым непобедимым.

Потому что… Знаешь что? Год закончится, а ты – нет. Даже если верится в это сейчас меньше всего и вместо привычного «спаси и сохрани» на ум приходит вдруг «разбей и закончи».

Пережить свою тьму и не сдаться – дорогого стоит. На самом деле оно стоит так дорого, что приходится закладывать последнее, но все равно продолжать идти, даже если это «идти» означает «тащить себя за шкирку».

…Когда внутри идет снег, и снаружи идет снег, то, что отплакано, отпето и выпито, перестает болеть.

Значит, плачь, пока звучит музыка.

Открывай шкатулку.

Музыка: Ryan Teague – Cascades

когда мир сжимается в точку

и расширяется до Вселенной,

чтобы дышать и жить

Света Землянская

Выкарабкиваюсь из тяжелой ангины. Той самой, которая развивается стремительно, как истерика: какой-то час – и твое тело больше не принадлежит тебе. Экстренная мобилизация всех систем, подъем по тревоге.

Тело уходит на войну, оно тысячелетиями училось выживать, справляться с набегами. Слышишь, как бьют колокола в висках, как горит кожа? Миллионы солдат отправились за тебя воевать, развели костры; прими эту жертву с благодарностью, приспусти флаги. (Эта традиция появилась в XVII веке у британских военных моряков. После боя флаг приспускали на расстояние, равное его ширине, так как его место занимал невидимый флаг смерти.)

Болезнь учит смирению и пониманию того, насколько иллюзорна степень нашего контроля над происходящим. Я строю планы – Бог смеется, и то немногое, чем я действительно могу управлять, оказывается на уровне решения добавлять сахар в молочное желе или нет. Каждый день кто-то бросает игральные кости заново – и я просто делаю все, что могу, с тем, что есть.

Болезнь в который раз показала мне, как важно, чтобы в тяжелые моменты кто-то был рядом. Кто будет держать тебя в руках, когда нет сил в собственных; обтирать тебя, горящую, тряпкой с уксусом в пять утра; ходить в аптеку за таблетками; возвращать с того света.

В фильме «Кукушка» есть потрясающий эпизод (81-я минута), когда девушка-саамка пытается вернуть финна, подстреленного русским и находящегося без сознания, «из страны мертвых» с помощью шаманского ритуала. Она рассказывает, что ее бабушка умела это делать – превращаться в собаку и лаем возвращать «уходящего».

«Я верну тебя с пути смерти, я перехвачу тебя по дороге в царство мертвых. Вернись, услышь вой собаки и вернись – она сторожит твой очаг. Я ветер, я сильный северный ветер, который отнесет тебя к берегу», – шепчет Анни, бьет в бубен, дует солдату в ухо и протяжно, по-собачьи, воет. И это возвращает душу Вейкко в его тело.

Я вспоминаю этот эпизод, когда мы с Сашей ссоримся, и я чувствую, как он уходит от меня под толщу воды, закрывается на семь замков, отдаляется на расстояние дня пути. И тогда вместо того, чтобы разозлиться, плюнуть, послать все к черту и хлопнуть дверью, я начинаю говорить, потому что интуитивно понимаю, что не важно, что именно я сейчас говорю, – важно, чтобы он слышал мой голос. Потому что мой голос – это я, и я здесь, и я никуда не уйду, я выбираю не уходить.

Я выбираю говорить, потому что мне не все равно. Потому что я знаю, во что превращаются браки, в которых не говорят, в которых не возвращают, – и царство семьи превращается в царство тени, и мы уходим туда, где слышим голос.

Из-за обиды или злости Другой может не разбирать наших слов, не понимать их смысла, но, пока он слышит наш голос, он будет знать, что его зовут, что он нужен здесь, что он нужен. Недаром родные говорят с людьми, впавшими в кому, а матери – с ребенком, которого носят под сердцем, особенно если есть угроза его потери. Сами того не ведая, мы используем голос как средство связи, как прочную нить, как брошенную через туман рыбачью сеть, как удары бубна и лай собак, превращаясь в северный ветер, зовя обратно.

Если ты спросишь меня, а чего вообще стоило заморачиваться, чтобы прийти в этот мир, я отвечу: хотя бы потому, что здесь есть дождь, собаки и «Glory Box» в исполнении Джона Мартина, мамины глаза и большие папины ладони, друзья, которые молятся за тебя, и враги, которые однажды пройдут мимо, не навредив.