Никита понял, что заблудился. Окончательно выбившись из сил, побежденный непроходимой лесной чащей, он упал на траву. Вот уже более трех часов, плутая среди бесконечных елок, корявых березок, трепещущих осинок, не мог выбраться на дорогу. Парень не понимал, как с ним могла случиться такая история. Ведь много раз, проделывая этот путь, он нормально выходил на полустанок или с полустанка возвращался в деревню. Но сегодня то ли из-за густого тумана, то ли из-за того, что накануне грейдером проложили новую дорогу взамен старой, поросшей кустарником и травой, знакомая местность казалась Никите какой-то не такой. И предположение подтвердилось, когда он свернул на знакомой просеке, вдруг попал в абсолютно незнакомое место, из которого безуспешно пытался выбраться.
– Ё-моё, на работу опоздал, дороги не найду, что за нечистая сила водит меня? – горестно вопросил парень и вдруг услышал шаркающие шаги у себя за спиной. – Слава Богу! Живая душа! – обрадовано закричал Никита и обернулся.
– Ёксель-мопсель, что за уродица? Старушка, ты чего такая старая одиноко бродишь тут? – удивлённо спросил он у появившейся какой-то очень древней, страшненькой старушки. – Ведь так и помереть недолго в одиночестве?
– Не боись, милок, мне смерть не страшна, – прошамкала старушка, показывая свой одинокий, как и она сама, зуб, – Это тебе надо покумекать, как возвернуться назад в свой сумасшедший мир.
– Так ты мне покажешь дорогу. Ты из какой деревни?
– Ох и тупой ты, милок. Что с миром деется! Даже Бабу-Ягу уже узнать не в силах.
– Каку Бабу-Ягу? – ошарашено спросил парень.
– Таку! Саму настоящу! – прошамкала старушка. – Яга я, Яга! Гроза непослушных детишек, подружка Кащеева.
– Ну, несёшь ты не по-детски! – захохотал Никита. – Гроза детишек! Признавайся, старая, откель ты?
– Да толкую тебе уже сколько – Баба-Яга я, Костяная нога. Живу в чаще лесной, пугаю людей и детей, могу даже съесть. Ну, если честно, это я уже загнула – лет двести мяса не ела. Съела бы, да нечем – один зуб и тот шатается. Осталось только страх наводить своим видом.
Никита жалостливо посмотрел на старушку:
– Так и чем же ты питаешься, убогая?
– А чем придется – мухоморов натолку, волчьими ягодами заправлю – вкуснотища, только потом живот болит, и проблема… ну сам понимаешь – старость не радость, – охотно поделилась кулинарным рецептом Яга.
– Вот говорю же – убогая. Молочка тебе надо, простокваши, – сочувственно посоветовал парень.
– Како молочко? Сроду не пивала. Да и где его взять-то? Влачу тут свою жизнь нескончаемую никому не нужная, безработная.
– А чего так – безработная?
– Ну, так какая у меня нонче работа? Кого пужать? Вот захотела тебя попужать, так ты хохочешь и жалеешь меня. И другие так. Намедни детей повстречала. Они вот также пожалели меня, отдали свои пирожки, чтоб с голоду не сгинула, и посоветовали мне масть переменить. Про каких-то вампиров, монстров мне тут понарассказывали, – вот это говорят жуть, а ты – так, одуванчик, – жалостливо поведала Баба-Яга. – Посылали меня в каку-то Европу на стажировку. А кака Европа? Ступа моя еле по лесу летает, ресурс свой выработала и ремонту не подлежит.
– Так как же ты тут будешь-то – никому не нужная, старая, немощная? – закручинился Никита.
– Да уж буду влачить свои дни, как придется, – смахнула навернувшуюся слезу, повисшую на крючковатом носу, лесная жительница.
– А знаешь что, Яга? Давай так сделаем – ты меня на дорогу выведешь, а я тебя в город свезу, в дом престарелых.
–Это что за дом такой? – встрепенулась старуха.
– Да живут там старики одинокие, за которыми пригляда нету. Кормят их там, развлекают. А спят они в кроватях теплых, мягких.
– Да неужто жизнь такая есть? Вот бы пожить так, – мечтательно прошамкала Баба-Яга.
– Ну, так пошли. Думаю, что пристрою тебя, даже без пенсии.
– Без какой пенсии? – встревожилась Яга.
– Да за проживание платить надо, а тебе ж нечем, не заработала ты себе на старческое пропитание, не хотела трудиться открыто, занималась, так сказать, «теневым бизнесом», вот и результат, – попытался объяснить Никита, – но я думаю из уважения к сказкам, возьмут тебя на пансион. Будешь их визитной карточкой. Еще доход принесешь.
– Ничо не поняла, но жизни такой хочу. Пойдем, милок, на дорогу, пойдем, сладенький. Веди меня скорее в жизнь сказочную, расчудесную!
Никита обрадовался несказанно возможности выбраться из дремучего леса, пусть даже и с помощью Бабы-Яги. Однако старуха неожиданно повернула обратно.
– Ты куда, убогая? – испуганно закричал Никита.
– Да как же я без ступы да метлы? Непорядок. Пусть и неисправная, но должна быть при мне. Ворочусь в избушку, заберу инструмент. Да и по мелочам чегось захватить надо. Хоть и одинокая я, да не совсем никудышная – пара юбчонок запасных найдется.
– Я с тобой, – недоверчиво глядя на старуху, произнес парень.
– Пошли коли так, – согласилась Яга, – хоть и не положено показывать тропы заветные, да кому теперь куряча избушка надобна, сведешь меня в город, ворочусь ли когда обратно?
Никите казалось, что топчутся они со старухой бесконечно по одному и тому же месту кругами, даже начал незаметно заламывать ветки для приметы, но неожиданно увидел избушку на курьих ножках, точно такую же как в сказках по телевизору в детстве видел.
– Стой здесь, молодец. Не ходи дальше. Не положено, – прошамкала Баба-Яга и заковыляла к жилищу.
– Поворачивай зад к лесу, трухлявая, – неожиданно зычно скомандовала старуха, и избушка заскрипела-затопталась здоровенными куриными ногами, разворачиваясь дверями к хозяйке.
Старуха скрылась в избе. Послышался стук, грохот и, когда терпение Никиты готовилось выскочить наружу нецензурной бранью, на пороге показалась Баба-Яга, вытягивающая из избушки ступу с метлой.
– Помочь? – поинтересовался парень.
– Поможешь еще, – прокряхтела старуха.
Спустившись с трухлявых ступенек, Баба-Яга повернулась к избушке со словами:
– Не горюй тут без меня. Прости коли что не так! Прощевай давай.
И неожиданно грубым голосом гаркнула:
– Чего растопырилась? Поворачивай ко мне задом, к лесу передом и гляди мне – порядок чтоб был!
Опять заскрипели куриные ноги, разворачивая избушку.
Баба-Яга не оглядываясь заковыляла к Никите, волоча за собой ступу. На кончике её носа повисла слеза.
– Да не горюй, старая, – расчувствовался парень, – отведу тебя в дом престарелых. Может не будешь в нём нужды знать.
– Какой нужды? – затормозила старушенция. – Ты мне жизнь сказочную обещал, а теперича про нужду калякаешь. Я и без дома энтова нануждалась по горло.
