Получить квартиру в новом доме, если до этого не имел никакой, событие, безусловно, радостное. Смотреть на наш дом одно удовольствие, такой он новый и красивый: песочно-желтый, девятиэтажный, с длинными балконами и узором из красных кирпичей на торцовых стенах. Если бы только не подходы к нему… Когда-нибудь здесь появятся аккуратные асфальтовые дорожки, клумбы и детские площадки, но пока вместо этого планируемого благоустройства лишь взрыхленная земля, разнообразный строительный мусор и канавы.
Я перешел канаву по грязной узкой доске, вошел в свой подъезд, достал из почтового ящика «Комсомолку» и письмо, почему-то без обратного адреса. Предназначалось оно мне, хотя я так и не смог вспомнить, чей это почерк. Решил прочесть его дома и пошел на свой третий этаж.
Щелкнул замок, я шагнул в прихожую, хотел повесить сетку на вешалку и остановился с протянутой рукой.
Это была не моя прихожая. Вместо досок пола рыжего цвета – великолепный блестящий паркет, вместо зеленой краски, какой обычно покрывают стены в прихожей – красивые сине-черные обои с полу абстрактным рисунком. Вместо моей простенькой ширпотребовской вешалки – ультрасовременное сооружение из меди, которое и вешалкой-то назвать казалось нетактичным. Произведение искусства, а не вешалка. Место стандартного плафона над дверью в туалет занял элегантный светильник, а сама дверь была не больнично-белой – приятно для глаз синей, гармонировавшей с обоями. Ни такой вешалки, ни таких обоев, ни такого светильника я никогда не видел ни в кино, ни в магазинах, ни в чьей-либо квартире. Все это было красиво и очень современно, а из прихожей я видел комнату, напоминающую декорацию для фильма о современном западном бомонде.
Первое, что пришло мне в голову – я ошибся квартирой, по рассеянности проскочил выше или не дошел до своего этажа. А то, что ключ подошел к замку – в конце концов, при нынешней стандартизации такие вещи происходят не только в фильме Эльдара Рязанова и юмористических рассказах, но и в жизни. Мне приходилось слышать о таких случаях, а теперь это произошло со мной. Мелкая бытовая хохмочка…
Я забрал сетку и осторожненько, неслышно ступая, вышел на площадку. Оказавшись в неловком положении, самое лучшее – как можно быстрее выпутаться.
И, все-таки я не ошибся ни площадкой, ни дверью! Та незнакомая роскошная квартира была двенадцатой, моей, а на Двери соседней одиннадцатой белела знакомая царапина от пола до замка. И возле моей, двенадцатой, лежал старенький, привезенный из общежития половичок. Это была моя квартира.
И я снова вошел в великолепную прихожую, повесил сетку на произведение искусства, снял туфли и вошел в комнату, так неожиданно ставшую чужой. Комнату? Ну да, моя квартира состояла из одной-единственной комнаты. Сейчас, неизвестно откуда, появились еще две. Комнаты не возникают из ничего: если у меня прибавилось две, значит, двух лишились соседи, но пока что не слышно, чтобы они взволнованно метались, чтобы они заметили. Правда, они могли еще не вернуться с работы…
Тут я заметил, что старательно думаю о второстепенном не решаясь задать себе главный вопрос – кто это устроил и зачем? В отлучке я пробыл максимум тридцать пять минут. Не в человеческих силах за такой срок настелить паркет, оклеить стены обоями, заменить лампы, привезти и расставить мебель, привести квартиру в такой вид, словно она пребывает в нынешнем великосветском состоянии месяц по крайней мере. Не говоря уж о том, что не в человеческих силах добавить две лишних комнаты. Люди такого не могут, по крайней мере – пока.
И мне стало страшно. Просто первобытно страшно. Я сидел в великолепном кресле у великолепного стола посреди великолепной гостиной, и меня бил озноб. Хотелось сесть спиной к стене, чтобы никто не прыгнул сзади, хотелось бежать, но куда? От кого? От чего? И к кому? Я не сплю, я не сошел с ума. Мир не изменился. Кроме моей квартиры.
Я распечатал письмо и стал читать. Внешне оно не выглядело необычным – конверт, какие продают в киоске на углу, текст умело, без помарок отпечатан на пишущей машинке.
«Уважаемый Борис Петрович! Без сомнений, вы удивлены и, вполне вероятно, напуганы случившимся. Хотим сообщить вам, что волноваться и бояться не нужно. B случившемся с вами нет ничего сверхъестественного или мистического. Обстановка квартиры, деньги и машина! (еще и машина!?) принадлежат вам лично, и вы можете распоряжаться ими как сочтёте нужным. Деньги настоящие, и пользование ими не связано с какими бы то ни было сложностями. Что касается Жанны, то здесь вы также свободны в своем выборе. Советуем ни в коем случае не обращаться в органы милиции или иные аналогичные opганизации – это для вас чревато»…
Я отложил письмо. Это для вас чревато… «Палажи! под втарую скамейку тыщу руб. новыми.. Если стукнешь! ментам – тебе хана». Похоже? Нисколько. Такие письма пишут, когда хотят что-то от тебя получить, но здесь противоположное – от меня ничего не требуют, наоборот, только дают, а неприятностями грозят, если я это сдам! властям. Странные шантажисты, шантажисты навыворот…!
Действительно, почему бы не набрать 02? Приедет капитан или лейтенант с институтским ромбиком, мне без труда удастся убедить его, что все это не мое и никогда моим не было – я не вороватый завбазой и не подпольный валютчик, я простой программист.
Все это богатство скорее всего конфискуют. Интересно, будет ли оно считаться кладом, найденным мною и переданным государству? И… Что? Неизвестный в темном подъезде, сопя, сует мне нож под ребро? Четверо неизвестных заталкивают в машину и увозят?
Дело даже не в обещанных неприятностях, хотя и они – не сахар. Я могу так никогда и не узнать, кто это сделал и для чего, а ведь я страшно любопытен, да и не одно любопытство двигало бы любым, попавшим в такую ситуацию. Еще и долг – долг исследователя, если хотите. Человек, столкнувшийся с таким, просто обязан докопаться до сути – не ради славы, не ради любопытства. Жажда познания, вот что это такое. Если есть загадка, она должна быть решена.
Письмо прояснило кое-что, но одного я решительно не понимал – кто такая Жанна. Слово написано без кавычек – имя женщины? Но где она в таком случае?
Я встал и начал обыскивать квартиру – медленно, методично, как сыщики в романах.
Мебель была великолепной, ковры тоже, одежда – такую, должно быть, носят миллионеры или еще свергнутые короли. Огромный цветной телевизор, стереомагнитофон, подключенный к квадрофонической системе и установке цветомузыки. Кухня – скопище нок, призванных максимально облегчить труд хозяйки. Ванная – цветной кафель, озонаторы и куча других приспособлений, назначения которых я не знал. Деньги я нашел в секретере, по приблизительным подсчетам, их оказалось сорок три тысячи в рублях, пять тысяч в долларах и еще десять тысяч в неизвестных мне банкнотах.
