Вот и началась зима. Всего за одну ночь грязновато-серый городской пейзаж стал белым, чистым и нарядным. Но люди в большинстве своём – еще цепляются за осень в туманных необоснованных надеждах на какое-то призрачное тепло, хотя эти чаяния ничем не подкреплены. Каждый в душе лелеет сильное желание и веру, что не это еще не окончательная зима, что это еще не настоящий холод, что это всего лишь поздняя осень так слегка напугать решила, – но на самом деле вот ещё немного, вот ещё чуть-чуть, вот ещё день другой и наступит оттепель! Зима – она, конечно же, будет: каждый год бывает – и никуда от этого не денешься, но это будет когда-нибудь после, потом, ещё не скоро, а сейчас об этом даже думать не хочется! Ну, будет и будет, – что же поделаешь! Да и ладно, чего уж там! Вот когда наступит, тогда и будем об этом говорить, там уж податься некуда. Но стоит ли думать о зиме, если на дворе еще осень, хоть и поздняя уже, – последние ноябрьские деньки стоят, и снежок уже выпал, – и все же это ещё осень. Но всё равно, душа никак не принимает свершившегося факта – что это всё уже надолго и всерьез и тепла в этом году больше не будет!
Дует пронзительный северный ветер: не очень сильно, но ровно, противно и постоянно, и весь день заметает-завихривает метель. Вдоль дорог, вдоль бордюров, вдоль тропинок и тротуаров намело позёмкой длинные, перетекающие, неширокие полосы и шевелящиеся, бегущие косы мелкого колючего снега. И поскольку была почти стопроцентная влажность, то даже при небольшом понижении температуры воздуха неприятный мерзкий озноб пронизывает насквозь. Да ещё и при всём при этом: все дороги, тропы и тротуары местами покрыл легкий, почти незаметный, тоненький ледок; местами – очень даже з заметный гололед и местами – безобразный гололедище, которые в общем итоге не дают ни одного шага сделать свободно и без напряжения! Все пешеходы идут какие-то нервные, взвинченные и сильно уставшие. И со скрытым озлоблением в глазах: заденешь невзначай – взорвётся! Все, как один, смотрят только под ноги, чтобы не упасть и не переломать себе конечности. Когда-то давно я сама «проехалась» неудачно на такой наледи и мгновенно упала – просто рухнула – на спину! И ударилась затылком с такой силой, что мне показалось тогда – будто у меня голова оторвалась и отлетела в сторону! Но потом руками потрогала – вроде, нет, не оторвалась; полу-оторванная, – но на месте! Две недели потом в больнице пролежала с сотрясением мозга и голову на подушке – когда надо было повернуться – осторожно перекладывала руками.
В общем, как-то в этот невесёлый и неуютный день всё было паскудненько и мерзопакостно: в природе, атмосфере и человеческом обществе. Ну и внутри, соответственно, тоже. Промаявшись в тоске целый вечер, я как-то вдруг додумалась попытаться обмануть саму себя. Понятно ведь, что особо-то сам себя не перехитришь, но – попробуем!
На следующий день мне предстояло переделать кучу не совсем приятных, но необходимых дел, причем все – в разных концах города. В такую гаденькую погоду уж очень не хотелось выходить из дома! Но, увы, дела требуют завершения и доделывать их всё равно надо, тем более что всё равно никто другой за меня мои дела делать не будет. Так что выходить всё-таки придётся, несмотря на отчаянное внутреннее сопротивление! Но как только представлю себе, что из уютного тепла придется выбираться в неприятную враждебную стужу, так сразу до того самой себя жалко делается, что даже плакать хочется. Так – немного совсем, чуть-чуть, – но всё равно хочется! Словом весь мой организм изо всех сил бастовал против перемещения его из теплого гнездышка в промозглый холод!
Вечером, когда уже начала готовить постель, чтобы укладываться почивать, почему-то на сон грядущий мне вдруг вспомнилось детство. Причем именно зимняя пора. Все всплывшие в памяти эпизоды из детства были связаны с зимой. Во всех случаях я вижу себя в возрасте семи-восьми лет: это начальные классы школы, чудесные дни новогодних каникул. Беззаботная радостная пора!
Эпизод первый. Возле нашей пятиэтажки по улице Амосова, где я тогда жила с родителями и младшей сестрой, проходила широкая проезжая часть улицы, которая в данный момент по случаю крупного ремонта (а может, это не ремонт шёл, а велось какое-то строительство – ну да это и неважно) была перекрыта для транспорта. И вот на этой-то широкой дороге для детворы соорудили огромную, высотой чуть не до второго этажа, великолепную роскошную горку! Какое это было счастье для всей ребятни со всей округи! Зимой темнеет рано, но горка была хорошо освещена уличными фонарями, и потому всё вокруг было видно, как днем. К тому же находилось это великолепие буквально рядом с домом, и кататься там можно было до полнейшего изнеможения! Всем было весело: с горы съезжали и по одиночке, и парами, и группами, и на ногах, и на фанерках, и лёжа на спине, и лёжа на пузе, и сидя на собственном заду! Проще говоря, у кого на что фантазии хватало! И широкая, удобная, добрая горка радушно привечала всех нас! И, конечно же, все мы были облеплены снегом с ног до головы! Как говорится, места свободного на нас не было – всех покрывала сплошная корка из заледеневшего снега! А уж сколько радости и удовольствия было, и словами не передать! Чтобы мне можно было со спокойной душой валяться в снегу, но при этом не промокнуть и не простыть – перед выходом на улицу на меня надевали, прямо на шубейку, какие-то огромные шаровары! Широкие штанины с резинкой по низу натягивались на валенки, а голова и плечи поверх шапки были еще повязаны большой пуховой шалью, концы которой были перекрещены на груди и стянуты на спине в крепкий узел. В таком замечательном наряде можно было безбоязненно и с наслаждением закапываться в любой сугроб до самой шеи, не опасаясь подхватить простуду; можно было прыгать, играть и кувыркаться в снегу – сколько душе угодно! Словом, жизнь была – сплошное удовольствие! Я любила зиму, а зима взаимно любила меня. И это было восхитительно!
Эпизод второй. Тем прекрасным январским утром я проснулась радостная, с хорошим настроением и сладким трепетом в душе от ожидания предстоящего праздника! Скоро мне надо будет поскорее собраться и пойти в школу, на новогодний утренник. Все будут в разных костюмах – и я тоже! Мама мне смастерила чудесный костюм Зимы с очень-очень красивой короной, посреди которой прямо надо лбом была закреплена половинка большой, диаметром в пять-шесть сантиметров, стеклянной ёлочной игрушки – ягоды земляники. Специально для этого костюма пришлось аккуратно разбить нарядную яркую ягодку. И был у неё какой-то необыкновенный оттенок красивого красного цвета! А с внутренней стороны короны папа пристроил маленькую батарейку, и в нужное время от легонького движения – корона начинала светиться волшебным алым сиянием! Это выглядело очень сказочно и необычно, и ни у кого больше не было такой изумительной короны и такого красивого костюма! А ещё я на том школьном празднике принимала участие в спектакле на новогоднюю тему. И после слов: «Здравствуй, гостья Зима! Просим милости к нам, песни Севера петь по полям и лесам!» – я эффектно появлялась в своей фантастической короне и белом, с вышивкой, наряде, выполненном в русском народном стиле. А еще оттого, что весь зал, кроме сцены, находился в полумраке, то мой «подсвеченный» волшебной короной выход имел ещё б
