В пыльной пустой комнате царил полумрак. Голые обветшалые стены, испещрённые трещинами, угрюмо сходились к темному, почти чёрному потолку. Тусклый свет с трудом пробивался через грязные, забитые песком оконца, и освещал лежавшую в центре комнаты девочку. На вид ей можно было дать лет тринадцать. Белокурая, в кроссовках, джинсах и потрепанной светлой кофточке, она некоторое время не шевелилась, но вскоре медленно села и устало осмотрелась. Она не знала, что это за место, и не помнила, как здесь оказалась. Точнее, не хотела вспоминать.
Вглядываясь некоторое время в грязные оконца и слушая свистевший за ними ветер, девочка вновь улеглась на жёсткий дощатый пол в надежде забыться сном, но он никак не приходил. В конце концов, она поднялась на ноги, решив осмотреться. Из комнаты вело две двери: одна – на улицу, другая – в некое подобие кухни. Посуды, плиты или шкафов здесь не было – лишь пыльный, как и всё в этом доме, стол и полуразвалившийся от времени табурет. На столе стояли две бутылки с помутневшей водой и лежал завёрнутый в бумагу кусок чёрствого ржаного хлеба. В углу валялся тёмный изодранный плащ с капюшоном. Других помещений в доме не было.
С трудом открыв входную дверь, девочка увидела невеселый пейзаж: во все стороны, сколько хватало глаз, простиралась безжизненная песчаная пустыня. Горизонт застилало тёмной дымкой, порывы ветра то и дело поднимали в воздух мириады песчинок. Солнце скрывали серые пылевые облака, клубившиеся в вышине.
Прикрывая лицо рукой от ветра, девочка обошла дом со всех сторон: всюду, куда ни глянь, была одна и та же картина. Ни других строений, ни следов живого. Лишь почти ровная, местами холмистая песчаная пустыня и больше ничего.
Вернувшись внутрь, девочка села на пол и, не моргая, уставилась в одну точку. Просидев так некоторое время, она зашла на кухню, подняла с пола плащ, отряхнула его, накинула на себя и опять вышла из дома. Ещё раз внимательно осмотревшись, она быстро пошла по направлению к едва различимой на фоне песка короткой вертикальной линии.
Идти было сравнительно нетрудно: песок, в основном плотный, лишь временами заставлял выкарабкиваться из него, а в некоторых местах на поверхность выходили камни. Короткая линия, видневшаяся вдалеке и служившая сейчас ориентиром, порой полностью скрывалась за облаком песчинок, но всегда появлялась вновь.
Плащ не спасал от песка, который проникал повсюду. Кроссовки быстро наполнились им, но девочка продолжала приближаться к своей цели. Дом, где она очнулась, походивший снаружи на покосившуюся от времени избу, постепенно всё удалялся и через некоторое время превратился в жирную чёрную точку у горизонта. Взамен то, что выглядело издалека короткой линией, теперь можно было легко рассмотреть.
Девочка подошла к ней вплотную. Остановилась, некоторое время разглядывала её и даже потрогала её, точно желая убедиться в её реальности. Это была железобетонная стена. Точнее, её полуразрушенная часть, возвышающаяся одиноким столбом. Рядом виднелись не до конца скрытые песком куски ржавой арматуры.
Ещё раз осмотревшись, девочка отправилась к самому высокому из видневшихся поблизости холмов. Острые песчинки впивались ей в ступни, идти становилось всё труднее. Ветер усиливался. Некоторые его порывы чуть не сбивали девочку с ног, и ей приходилось останавливаться и закрывать лицо руками, защищая глаза.
Холм нельзя было назвать высоким. Скорее, это был просто обыкновенный, ничем не примечательный холм, выделявшийся лишь на фоне окружающей его равнины. Тем не менее, обзор с его вершины был весьма неплох. Взобравшись на неё, девочка увидела всю ту же унылую безжизненную пустыню. Однако сейчас было видно, что издалека, с самого горизонта сюда надвигается настоящая песчаная буря.
Девочка посмотрела назад, туда, откуда пришла. Ветхий дом потерялся из виду за поднимаемыми ветром пылевыми облаками. Вокруг заметно потемнело – то ли оттого, что пылинок в воздухе стало больше, то ли потому, что солнце клонилось к закату.
Долго не размышляя, девочка повернула назад. Теперь она шла ещё быстрее, временами переходя на бег. Дома всё не было видно, а песчаная буря неумолимо приближалась. Вскоре серо-жёлтая громадная клубящаяся волна перевалила через холм, на который недавно взбиралась девочка, и со скоростью легкового автомобиля устремилась вниз.
Девочка побежала. Настолько быстро, насколько вообще способна бежать девочка её возраста. Ветер нещадно хлестал её по лицу, ноги то и дело увязали по щиколотку в песке, но она не останавливалась. Однако песчаная буря всё равно постепенно догоняла её.
Вдали уже показались очертания покосившейся избы, когда песчаная буря настигла свою жертву. Девочка упала на живот и закрыла голову руками. Ураганный ветер чуть не сорвал с неё плащ. Дышать стало очень трудно, встать на ноги – практически невозможно.
Пролежав некоторое время неподвижно, девочка медленно поползла вперёд. Если бы она захотела осмотреться, то не увидела бы ничего дальше нескольких шагов от себя. Она ползла наугад, стараясь придерживаться того же направления, в котором бежала, и делала это с таким же упорством.
Буря не утихала. Тучи песчинок увлекались ветром в неистовый танец между небом и землёй. Оставалось только гадать, как та покосившаяся избушка до сих пор стоит и сама не превратилась в пыль, когда вокруг бушуют такие ураганы. Но девочка не думала об этом. Мысли хаотично вертелись в её голове, как песчинки в воздухе, переходя с одного объекта на другой. Единственное, в чём была она уверена и что знала наверняка – так это то, что нужно добраться до ветхого дома во что бы то ни стало.
Окончательно стемнело. Ураганный ветер вскоре сделался холодным, пробирающим до костей. Однако девочка по-прежнему ползла вперёд, словно не чувствовала холода. В окружающей темноте нельзя было рассмотреть даже пальцы собственной вытянутой руки, чего уж говорить о том, что заметить почти чёрное строение, пусть и в паре шагов от себя, было невозможно. Девочка легко могла проползти мимо, но ей повезло: она буквально упёрлась в заднюю стену дома. Ухватившись за неё, девочка поднялась на ноги и, пригнувшись, принялась обходить дом. Нащупав руками дверь, она с трудом открыла её, ввалилась внутрь и захлопнула дверь за собой.
Внутри дома была такая же непроглядная тьма, как и снаружи. Но девочка явно не боялась темноты. Она осторожно пробралась на кухню, нащупала на столе бутылку воды и сделала несколько глотков. Вода была противной на вкус и пахла какой-то прелостью. Поставив бутылку на место, девочка нашла кусок чёрствого хлеба, отломила немного и кое-как прожевала. Внезапно она скорчилась от режущей боли в животе и упала на пол. Её начало лихорадить, она прижала руки к груди и поджала ноги, неровно и часто дыша.
