Оказывается, в преддверии своего второго «переходного возраста» некоторые женщины становятся ведьмами.
И это не зависит от того, в какой стране женщина живет, к какому социальному слою она принадлежит, какими внешними данными располагает, если для этого есть главные предпосылки: ей около сорока пяти лет, у нее нет мужа, у нее обстоятельства!
Что за обстоятельства? Да она просто проживает не свою жизнь, вот и все. Не так, как это ею планировалось ранее.
Эти женщины, проживая не свои жизни и становясь ведьмами, вдруг резко прекращают бунтовать и срывать свое зло на окружающих. Они уже не плачут от отчаяния. Они выглядят какими-то даже чересчур спокойными и почему-то обязательно красят волосы в рыжий цвет.
И вот когда обычная женщина уже готова выбраться из бурного потока «чужой» жизни, она внутренне расслабляется и принимает людей и события без иллюзий и идеализаций.
Готовность и внутренняя свобода превращают женщину из простой женщины в ведьму. Ну, конечно, не ту злую колдунью, в ее классическом представлении.
Не классическая ведьма не водит дружбу с дьяволом, она идет по пути добра. Ее внутренняя свобода и стойкость духа делают ее очень сильной, способной творить чудеса!
Она осознает, что одинока, но это не приносит ей страданий. Ее отношение к людям гуманно и подчинено двум правилам: «Не можешь любить – уходи». «Не можешь простить – забудь». Она самодостаточна, умеет говорить «нет».
Да и что уже терять в преддверье «осени жизни»? То, что раньше казалось невозможным, становится вполне доступным. Словом, волшебство…
Глава 1
Ведьмовские будни и праздники
Полина лежала в гробу. Нет, она не умерла. Просто она ложилась в темного дерева гроб с белыми рюшами, чтобы обрести психологический баланс. В минуты, когда ей сильно не везло и, казалось, что выхода из сложившейся ситуации нет, гроб помогал ей избавиться от отчаяния, каждый раз напоминая о бренности человеческой жизни. Ведь нет ничего безысходнее смерти, а следовательно, все проблемы решаемы. Да и что произойдет с неприятностями, проблемами, если человека вот так просто не станет? Их тоже не станет. Нет, Полина с помощью гроба не пыталась уйти от необходимости решать назревшие вопросы и послать недоброжелателей к черту. Она всегда отлично справлялась со всеми своими делами и обязанностями самостоятельно. У нее не было долгов, судебных тяжб и других крупных и мелких проблем. Речь шла о ее внутреннем комфорте. Гроб в последние полгода стал ее убежищем и добрым другом. У нее с ним были доверительные отношения. Она знала, что она для гроба не совсем типичный случай. Она ложилась в него живая, не разлагалась и, следовательно, не распространяла смрада, а наоборот, пахла духами от Yves Rocher Evidence. Она не считала своего друга обыкновенной деревяшкой, чурбаном (хоть и отесанным). Она не идеализировала его так, как раньше идеализировала мужчин. О существовании гроба в квартире женщины никто не знал. Если бы к ней неожиданно нагрянули воры, они бы гроб не обнаружили. Если бы квартира сгорела, то гроб бы точно не сгорел. Потому что он был секретным волшебным объектом Полины. Ведь несмотря на то, что она не водилась с нечистой силой, она всё-таки была ведьмой. Да уж если быть откровенным до конца, были у нее и другие предметы домашнего обихода, о которых знала только она сама. К примеру пылесос. Его она получила в подарок от социальных служб города вместе с бывшей в употреблении мебелью в тот год, когда она съехала от Ханса и сняла себе квартиру в Старом Хамборне. Она позже купила себе, конечно же, более мощный, более современный пылесос, а этот маленький, темно-синего цвета, который и пылесосить-то толком не мог, оставила как реликвию, как воспоминание о первых днях ее самостоятельной жизни за границей. Это был волшебный пылесос, на нем Полина летала на работу, когда у нее еще не было собственного автомобиля, и в отпуск к маме, когда она еще была живая и в другие места, когда у нее не хватало денег на билет на метро и на самолет. Еще у нее была шапка-невидимка для добычи ценной неформальной информации. Но об этом позже.
Чем больше неудач сваливалось на голову Полины, тем лучше она выглядела. С годами она становилась все интересней внешне. В ней не было лишних килограммов. Ее плоскому животику завидовали двадцатилетние девушки. На лице не было ни одной морщинки, за исключением складки между бровями, которая становилась заметной, когда она хмурилась. Она, как и в ранней молодости, оставалась красивой женщиной с харизмой, к чему давно привыкла и не хвасталась перед окружающими своей редкой привлекательностью. Она была средневысокого женского роста, с маленькой грудью, выразительными светло-карими с зеленцой глазами. Людям, которые ее плохо знали, Полина казалась высокомерной и замкнутой. Но это первое впечатление было обманчивым. Человеком она была добрым, впечатлительным, честным и веселым. Она всем охотно и легко прощала их слабости, так как отличалась толерантностью.
Когда у Полины было плохое настроение, она включала своего любимого Фредерика Шопена, откупоривала бутылочку шампанского и пила его, сидя на светло-сером польском диване. Иногда ее настроение настолько улучшалось, что она пила шампанское из бутылки, сидя прямо в гробу, кутила. Она не чувствовала себя одиноко, ей было интересно наедине с собой. Она любила людей и себя и была довольным жизнью человеком. Ее, правда, смущало, что в любом доме, где бы она не появлялась, обязательно выходили из строя электрические приборы и почему-то падали на пол разные вещи, отчего ее появление в доме часто сопровождалось грохотом, хотя по натуре своей она была человеком тихим.
Вот и в тот апрельский день, восемнадцатого числа, ранним утром в воскресенье, Полина проснулась от настойчивого телефонного звонка. Она открыла глаза, уткнувшись сначала взглядом в белые рюши и кружева, окантовывающие гроб, потом взяла лежавший рядом мобильный телефон.
– С днем рождения, Полина! – сказала трубка голосом Мины, лучшей ее подруги и пожелала ей того, что и полагается в этом случае.
– Спасибо, подруга. Сегодня ты первая. Раньше меня первой всегда поздравляла мама. Она будила меня очень рано. Она хотела быть первой. Не могу привыкнуть, что ее нет.
Мина родилась и выросла в Германии. Ей было сорок лет. Ее родители турки были гастарбайтерами. Она не носила платок и выглядела современно. Она не успела даже закончить среднюю школу, когда родители насильно выдали ее замуж в шестнадцать лет. В семнадцать лет она уже родила сына, а через год – дочь. Через пару лет ее свекровь приглянула сыну другую жену, а Мину изжила из дома, запретив видеться с детьми.
