-
Адептка Шелтон! Я настоятельно прошу вас прекратить пустое баловство на занятии
и прислушаться ко мне!
Этими
резкими словами профессор Уильямс, ведущий курс истории магии, прервал нашу с
подругой игривую забаву с наколдованными снежками, которой мы безмятежно
предавались в конце третьего ряда, полагая, что он не замечает нашей шалости.
Маргарет вздрогнула от неожиданности, а я, замершая на месте, дерзко
улыбнулась. Ну а кто же виноват в том, что его лекция оказалась скучнейшей, а я
провела бессонную ночь, готовясь к приближающемуся полугодовому экзамену? И
разве не оправдывает эти забавы приближение главного праздника зимы?
Отпраздновать
Новозимье мечтал каждый, едва на землю опускался первый снежный покров.
Профессор
Уильямс строго посмотрел на меня и продолжил лекцию суровым голосом. Стало
понятно, что теперь он уделит мне больше внимания и будет пристально следить,
чтобы пресекать любое подобное отвлечение от занятия.
Но
это меня не остановило. Беззаботно хихикнув, я подмигнула Маргарет Аллен, своей
лучшей и единственной подруге, но снежок спрятала, чтобы отвлечь внимание
наставника, планируя очередную выходку. В академии за мной закрепилась
репутация самой легкомысленной ведьмы, которой веселье дороже образования.
На
самом деле так и было. Отец отослал меня сюда вместе со старшими братьями,
вместо того, чтобы отправить в академию для ведьм. Думал, что я буду под
постоянным присмотром. Как бы не так…
Тем
временем профессор громко кашлянул, привлекая наше внимание.
-
Спешу напомнить всем, что полугодовой экзамен – не просто очередная проверка
знаний, а оценка магической подготовки, определяющая ваше дальнейшее обучение.
Адептка Аллен, - обратился он сухо к моей подруге, - напомните нам всем, в
каком году появилось первое упоминание о миританской магии?
-
А… - растерянно протянула она.
-
Бэ, - подсказала я шепотом.
И
нацарапала пером на листке первую дату, которая всплыла в памяти.
-
Адептка Саманта Шелтон, я все слышу, - ровным голосом сообщил наставник.
-
Первое упоминание… - неуверенно протянула подруга, - в тридцать третьем году
первого кватриона, в третий день месяца Осенних Дождей.
-
Неправильно, - укоризненно вздохнул тот. – В сорок четвертом году, в четвертый
день… Шелтон!!!
Последние
слова он уже гневно прорычал, заметив каким-то образом, как я комкаю бумагу,
пачкая чернилами ладонь и заворачиваю в нее наколдованный снежок, чтобы
продолжить игру. За спиной засмеялись впечатленные моей выходкой адепты, но мне
резко стало не до веселья.
-
Да, профессор? – я похлопала глазами, пытаясь изображать оскорбленную
невинность.
Но
он уже сильно разозлился, и прежние приемы не сработают.
-
Вон из аудитории! – коротко велел он. – После всех лекций вернетесь сюда, и мы
вместе отправимся к ректору говорить о вашем поведении!
Я
молча кивнула и, стараясь сохранить остатки своего достоинства, покинула
аудиторию. С удрученным видом побрела по широкому пустому коридору, осознавая,
что на этот раз проблем избежать не удастся. Воображение услужливо рисовало
сцены разговора с ректором, где я, как обычно, пыталась бы найти оправдание
своим проделкам, ссылаясь на все, что угодно, кроме собственной
легкомысленности. В памяти всплыло суровое лицо отца, предупреждавшего о
важности обучения для ведьм, которым раньше таких поблажек не давали, и это только
усиливало мое чувство вины. Обычно я так себя не веду, это сегодня что-то пошло
не так. Видимо, слишком сильно волнуюсь, вот и не выдержала…
Отойдя
подальше, я прислонилась спиной к холодной стене и закрыла глаза. Несмотря на
пылкие и дерзкие выходки, в глубине души я понимала: пора что-то менять. Но как
же хотелось сохранить свою жизнерадостность! Недавнее воспоминание о проказе со
снежком вызывало смешанные чувства – одновременно радость от умелой шалости и
беспокойство от мыслей о передряге, в которую я сама же и влезла.
Неожиданно
мои размышления прервал легкий, почти невесомый шорох. Я открыла глаза и
увидела, как ко мне направляется высокая фигура. Это был профессор Эдвард
Хардинг, один из преподавателей у темномагов, известный своим мрачным нравом и строгостью.
Говорят, что в молодости они с Уильямсом были лучшими друзьями.
Я
быстро выпрямилась и заставила себя улыбнуться, пытаясь скрыть свои
переживания.
-
Адептка Саманта, у вас всегда был особый талант оказываться в центре внимания,
- сказал он, остановившись рядом со мной. Но профессор не осуждал и не
раздражался, только спокойно наблюдал.
-
Уже обо всем известно? – я вздохнула.
-
Криков профессора Уильямса не услышит только ленивый. Может, вы пока просто не
нашли подходящего способа применить свои умения?
-
Я просто играла в снежки, - пожала плечами. – Не могу же в середине учебного
года перейти с факультета менталистики на боевой? Да и девушек туда не берут.
Эдвард
ненадолго задумался, затем кивнул без улыбки, одарил меня строгим взглядом.
-
Ты и так постоянно плывешь против течения, Шелтон. Подумай об этом, прежде чем
войдешь в кабинет ректора.
С
этими словами он развернулся и ушел, оставив меня наедине с неприятными
мыслями.
Чтобы
избавиться от них, я сходила в столовую пообедать, чем удивила добрых служанок
на раздаче. Никто не откажет графине Шелтон в пище, но, когда все занимаются, а
она ест, это странно… впрочем, только для них.
Меня
зовут Саманта.
Имя
мне дали в честь фиаламской святой, а вот с характером ошиблись. Я –
безответственная и легкомысленная бездельница с огненным даром, пусть и
талантливая, но совершенно не желающая соблюдать дисциплину. Не будь мой отец
графом, меня бы давно отсюда выгнали. Образ дерзкой двоечницы довершала копна
ярко-рыжих волос. Кто-то из моих прадедов спутался с рыжей пленницей из Арании,
а мне теперь страдать. Потому что к рыжеволосым людям в северной части страны
Фиалам, откуда я родом, отношение двоякое.
После
обеда я снова брела по коридорам, обдумывая слова профессора Хардинга. Ощущение
внутреннего беспокойства не покидало меня, и я понимала, что на этот раз рискую
зайти слишком далеко. Каждое занятие менталиста требуют концентрации и
усидчивости, что для меня всегда было проблемой. Может, правда стоит
послушаться Хардинга и подумать о смене направления? Хотя, как я уже сказала,
такой шанс для девушек закрыт. Меня даже на менталистику не хотели брать, из
всего второго курса только две девушки – я и Маргарет. В виде огромного
исключения, как сказал ректор. Времена нынче не те, за женским образованием
следит церковь. Все боятся разгула ведьминской преступности.
Как
бы то ни было, размышляя о своей учебе и будущем, я не заметила, как ноги сами
привели меня в древнюю библиотеку Академии. Здесь всегда было уютно и спокойно,
запах старых книг и поскрипывание пола приносили чувство умиротворения. Полки, заставленные
фолиантами по всем возможным магическим наукам, окружили меня со всех сторон.
Среди этого богатства знаний я всегда находила наибольшую поддержку в моменты
сомнений.
