Его пытались удержать, а он все равно прорвался. Потом ему сказали, что кому-то он лицо разбил, кому-то руку повредил. Он этого не помнил, и ему было все равно.
Тогда весь мир стал странным: маленьким и как будто плоским. Не картина даже, а комикс какой-то – слишком яркие цвета, слишком черные тени. Ограниченное пространство… или просто туннельное зрение. Сергей не различал, что находится вокруг него, кто говорит с ним. Это было неважно.
Потому что он уже увидел машину, узнал ее. Он до последнего надеялся, что спасатели ошиблись, позвонили ему случайно, а теперь утратил такое право. Он издалека понял, что это она, окруженная языками рыжего пламени, затухающего под серой пеной. Еще утром – идеальная любимая игрушка, «Смотри, какая! Спецзаказ!». Теперь – потерявший форму кусок металла, белого от краски, черного от копоти, красного от крови.
Земля сохранила следы того, что здесь произошло, избавила от необходимости задавать вопросы. Машина слетела с дороги, взрыла капотом влажный после долгих дождей чернозем. Пролетела на бешеной скорости, которая никому не оставила бы шанса. Разбилась о стволы старых деревьев и серые валуны.
Машина была дорогая, но даже этого оказалось недостаточно, чтобы уберечь водителя от такого удара. Сергея уже не сдерживали, позволили подойти к человеку, находившемуся внутри. А Сергей, только что рвавшийся вперед диким зверем, вдруг почувствовал, как ноги онемели, будто ватными стали. Каждый шаг длился тысячу лет. В голове почему-то зазвучал голос матери: «Ты только убереги его, Сережа…» Тогда казалось, что – конечно, да! Все будет хорошо. Уж на его смерть Сергею смотреть не придется, потому что старшие братья уходят первыми.
А сложилось иначе. Вадим был еще жив, но любой, кто взглянул бы на него в этот миг, не усомнился бы: это ненадолго. Финал это. Даже яркий свет установленных поблизости прожекторов не позволял определить, где заканчивается металл и начинается человеческая плоть. Одно слилось с другим, и жизнь отчаянно цеплялась за то, что уже не могло ее удержать. Дождь усилился, разбавляя кровь.
Хуже всего оказалось то, что Вадим не потерял сознание. Почему-то. Лучше бы ему не видеть, не знать, не понимать… А он перевел взгляд на старшего брата и улыбнулся жуткой, кровавой улыбкой. Сергей знал, что не забудет ее никогда, просто в тот момент не раздумывал об этом. Память снова издевалась над ним, подкидывала день, который закончился много лет назад, и детский голос: «Сереж, да я в порядке, просто царапина!»
Оцепенение длилось недолго, Сергей подавил его, вырвался из плена страха, бросился вперед. Упал на колени в грязь, пропитанную кровью. Осторожно взял обеими руками единственную уцелевшую руку брата. Холодная кожа под горячей кровью. Как будто уже мертвая кожа, хотя глаза Вадима все еще двигались, смотрели то на Сергея, то куда-то в сторону, в ночную тьму, туда, где ничего не было.
Сергей заставил себя ободряюще улыбнуться:
– Ну как же так, мелкий? Я тебе говорил сто раз – не гонять! Ничего, сейчас в больничке отлежишься, а потом еще год будешь у меня без машины сидеть! Два года! Гонщик хренов!
Глаза младшего брата были мутными в белесом свете, будто пленкой затянутыми. Посеревшее лицо исчертили темные полосы крови, вырвавшейся из носа и рта. Вадим попытался что-то сказать, но в груди странно захрипело… Сергей не подозревал, что человеческое тело способно на такие чудовищные звуки.
Он впервые видел смерть так близко. Про родителей ему сказали, когда все уже закончилось. Он и не представлял, что это на самом деле так страшно. Он попытался убедить себя, что еще есть надежда, но его разум был злым и упрямым. Как бы сильно он ни сжимал руку младшего брата, удержать Вадима он уже не мог.
Вадим снова попытался заговорить. Он, пожалуй, тоже понимал, что умирает, уже вот-вот… Но остались слова, которые были для него важнее собственной смерти. Ему было больно говорить, это чувствовалось, он захлебывался и задыхался, однако не оставлял попытки. Сергей бросил беспомощный взгляд на врачей, но они отошли подальше. Все всё понимали и ничего сделать не могли.
Вадим справился и без них. Он заставил голос подчиниться ему – последний раз. Младший брат всегда был упрямым, он и теперь добился того, чтобы слова все-таки прозвучали.
Вот только это были совсем не те слова, которых Сергей ожидал – или мог понять.
– Верни волкам… – прошептал Вадим. Поток крови усилился, заглушая речь, дыхание звучало рвано, громче голоса. – Это… Это Виктор Стромов…
Смысла не было. Сергей ждал. Он запретил себе думать о прошлом и будущем, он хотел удержать этот миг. Может, последнее послание все исправит и уменьшит боль потом, когда придется принять правду?
Но иного послания не было. Он только уловил момент, когда живое тело стало мертвым – страшный, ни на что не похожий момент. Сергей хотел отвернуться от него, обмануть себя, а не смог, его приговор произнес один из стоявших рядом спасателей:
– Все, отмучился. Давай, уводи отсюда родственника, будем доставать труп…
* * *
Они нарушили перемирие в 17.15. Не то чтобы Ната специально следила за временем, просто именно в тот момент бросила взгляд на часы. Совпало. Она проверяла, сколько времени осталось до конца рабочего дня, и тут взвыла пожарная сирена.
Ната почему-то сразу поняла, что это они, про случайный пожар даже не подумала. Вроде как и оснований не было, ведь до сегодняшнего дня они вели себя относительно мирно. Похоже, самое время поверить в интуицию и дурные предчувствия…
В офисе никто не задержался, они вышли вместе, быстро. Безопасник, проводивший инструктаж, ими наверняка бы гордился. Коридоры стремительно затягивались дымом, но жара и пламени не было. Люди заметно нервничали, кто-то испугался, кто-то скрывал нервозность за дурацкими шутками. Однако паники не было – уже хорошо! Служба безопасности среагировала быстро: прислали охранников, следивших за тем, чтобы люди нашли двери и не заблудились в дыму.
Ната хотела идти к выходу вместе со всеми, клубы странного сизо-бежевого дыма пугали ее. И она уже почти пошла – а потом заметила темный силуэт, направившийся в другую сторону. Туда, откуда зловещими змеями выползал дым.
Сергея Леонова она узнала без труда: двухметрового коллегу не нужно разглядывать, он такой один. Двигался он уверенно, спокойно, так что Ната ни на миг не заподозрила, что он заблудился в дыму и нуждается в помощи. Нет, Сергей по-прежнему был человеком, который точно знает, что делает.
Как, впрочем, и всегда. Ната об этом не болтала, но она радовалась каждой возможности поработать с ним. Другие тимлиды вели себя по-всякому: вопили, если что-то не получалось, подставляли подчиненных, чтобы не нарваться на гнев начальства, перекладывали вину и ответственность. Но только не Сергей Леонов. Он как раз был невозмутим, как скала, в любых обстоятельствах. В сочетании с редким умом это обычно приводило к тому, что его команда показывала лучший результат.
