Мы живем в непростое, трудное время. Ситуация в современном мире такова, что кажется, что он сошёл с ума. В нашей жизни очень много негатива, и человеку иногда просто необходимо забыть обо всем плохом, что есть вокруг него. Для этого существуют домашние животные – братья наши меньшие. Например, коты своим урчанием на определенной частоте могут лечить некоторые заболевания. А если собака полижет рану, то она быстро заживет от лечебной слюны животного. Для особой терапии используются лошади. Люди, взрослые и дети, катаются на них без седла, и такие прогулки приносят им облегчение. То есть животные помогают нам не только релаксировать, уменьшают душевные страдания, но иной раз даже и лечат физически, каким-то образом исцеляют и телесные недуги. Поэтому мне захотелось издать несколько рассказов, чтобы отвлечь вас, дорогие читатели, от всего того негатива, что льется на вас из средств массовой информации, подстерегает на работе или даже дома. Прочитайте – и просто посмейтесь вместе со мной над причудами наших четвероногих друзей.
Если рассматривать хронологию одомашнивания животных, то наиболее древними нашими сожителями считаются собаки. Их одомашнили примерно 37 тысяч лет тому назад. Затем идут лошади – они стали жить рядом с человеком и служить ему более 20 тысяч лет назад. Свиньи – примерно 14 тысяч лет назад. При этом в Европе домашние свиньи появились только около 7 тысяч лет тому назад, на территории современной Скандинавии. Коров одомашнили примерно 11 тысяч лет назад, а примерно тысячелетием позже – кошек.
Самое надёжное средство передвижения
Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Вы тугую не слушайте плеть!
Я коней напою, я куплет допою, —
Хоть мгновенье ещё постою на краю…
Владимир Высоцкий
По данным Википедии «Наиболее ранние из несомненных свидетельств одомашнивания лошади относятся к ботайской культуре (территория современного Казахстана). В эпоху палеолита лошадь нередко изображали на стенах пещер, но это была дикая лошадь, объект охоты. Наиболее ранние изображения лошадей, впряжённых в колесницы, сохранились на стенах ближневосточных гробниц XX века до н. э.
Датировка одомашнивания зависит, в частности, от того, что понимать под одомашниванием. Часть зоологов считает, что признаком одомашнивания следует считать контроль человека над размножением и выведение пород, фенотипически отличающихся от диких. Изменения фенотипа могут быть отмечены при археологических раскопках, но такие доказательства дают только верхнюю границу для датировки, то есть время, когда одомашнивание уже давно произошло. Другие исследователи придают этому термину более широкий смысл и учитывают изменения зубов и скелета в результате работы на человека, а также появление изображений лошади на артефактах, на оружии, в искусстве и предметах культа. Наконец, имеются доказательства того, что лошадей вначале разводили на мясо и только потом начали использовать в качестве тягловой силы.
Согласно оценкам, сделанным по следам удил на зубах ископаемых лошадей и изменениям в культуре людей, которые их разводили, лошадь была одомашнена к началу IV тысячелетия до н. э., а домашние породы лошадей появились во второй половине III тысячелетия до н. э. (в селениях культуры колоколовидных кубков на территории Венгрии). В период от второй половины IV и до конца III тысячелетия до н. э. домашняя лошадь стала частью культуры многих народов Евразии и использовалась как в военных целях, так и в сельском хозяйстве, для чего было изобретено ярмо.
Приручение лошади долгое время было принято считать конкурентным преимуществом степных индоевропейских народов, позволившим им заселить огромные пространства от современных Китая и Индии до берегов Атлантики основные аргументы в пользу этого лингвистические. В доисторическом селении Дериевка (современная Украина) находки, указывающие на использование лошадей в хозяйстве, были датированы 4000—3500 гг. до н. э; при радиоуглеродном анализе материалов из Дериевки было установлено, что в слои существовавшего там неолитического поселения 4-го тыс. до н. э. попали остатки лошади более поздней эпохи (ок. 700—200 гг. до н. э.). По другим сведениям, на сегодняшний день самой древней культурой, приручившей лошадь, может считаться ботайская культура, существовавшая между 3700 и 3000 гг. до н. э. на севере современного Казахстана. Как регион одомашнивания лошади может рассматриваться западная часть евразийских степей в целом (территория от современной Украины до запада современного Казахстана)».
Мой тесть дед Григорий завёл лошадь. Это был здоровенный рысак орловской породы, а звали его Серко. Классный был рысак. Когда дед запрягал его зимой в санки, то он нёсся так, что эти санки болтало из стороны в сторону, и мы чуть ли не вылетали из них. Очень своенравный был конь. Он даже кусал иной раз кусал моего сына за плечо – конечно, играючи. А посторонних мог укусить всерьез. Поэтому когда я приехал к ним в деревню, мне сказали: «К Серко не подходить, он тебя не знает и может укусить!» Но однажды вечером я вышел, как говорится, «подышать воздухом». Серко ходил в загоне. Я подошёл к нему, сорвал травки, протянул ему. Он с удовольствием съел, попросил ещё. Я покормил его снова. Он меня сразу признал и не делал никаких попыток укусить меня. Я вернулся в дом, к застолью, и рассказал, что я уже подходил к Серко, и тот даже не думал меня кусать. Теща и внучка очень удивились: такого не может быть. Я сказал: «Не верите? Пойдемте посмотрим». И мы целой компанией, почти как в сказке – дед, бабка, внучка, Жучка и кошка – вышли на улицу к Серко. Я опять сорвал травки и подошёл к коню. Он приветливо заржал, принял мой гостинец и даже не думал меня кусать. Он наклонил голову, дал себя погладить. Все были очень удивлены. А ещё был такой случай с Серко. Как-то мы с Алексеем чистили его загон, Серко в это время играл с нами и как всегда в игре немного прихватил Алексея за плечо. Тот заойкал от боли. Я говорю Серко строго: «Ты что, разве так можно!» В ответ на это он вдруг встал на задние копыта, как в цирке, начал пятиться назад, дошел до совей стайки, встал на четыре копыта, зашёл в стайку и не выходил, когда я его стал звать. «Обиделся что ли?» – говорю я. Мы закончили свою работу, вычистили загон, и по прошествии некоторого времени я зашёл к нему и говорю: «Ну всё, хватит дуться, сам же был неправ. Давай выходи». Вышел. Сразу подошёл, дал себя погладить, положил голову на плечо. То есть мы, немного повздорив, тут же помирились. Но Алексей мне не давал на нём кататься, боялся, что я упаду, разобьюсь, а сам ездил на Серко без седла.
