***
Сержант дорожно-постовой службы Мамулькин страдал. До Нового года оставалась несколько часов, а до конца смены – вся ночь.
А где-то люди встречали праздник. Им было тепло и весело. А сержант Мамулькин мерз и страдал. И ни одна душа в этой глуши не хотела разделить с ним его страдания.
Сержант Мамулькин уныло посмотрел на пустынную дорогу и вздохнул:
– Хоть бы одна машина проехала!
Но люди встречали Новый год.
Увешанные яркими шарами, обмотанные блестящей мишурой, перевитые гирляндами елки тоскливо ютились в углах.
Столы, уставленные всевозможными тарелками, мисочками, салатницами, источали винно-пряные ароматы, заглушая запах хвои и дамский парфюм.
Люди радовались и веселились, подкрепляя радость и веселье колбасой, ветчиной, рыбой, всевозможными салатами, закусками, фруктами, сладостями, соленьями, винами, коньяками и водкой.
И только шампанское одиноко томилось посреди стола, ожидая своего часа.
Томился в ожидании и сержант Мамулькин. То и дело он поглядывал то на часы, то на дорогу.
– Ничего! – утешал он себя. – Вот завтра утром сдам смену и напьюсь! И за старый год и за новый. До чертиков напьюсь.
И чтобы совсем не упасть духом, сержант Мамулькин стал пританцовывать на месте и безголосо напевать:
– Маленькой елочке холодно зимой. Из лесу елочку…
Сержант запнулся. Где-то впереди замаячил тусклый огонек фар.
– А вот и подарок от дедушки Мороза, – сержант довольно улыбнулся, достал из стоявшей у обочины машины радар и направил его на приближавшийся свет. – Ну что вы там ползете, как черепахи? Вам что спешить некуда? Ну, давай, родной! Давай! Газани! Нажми на педальку! Превысь скорость!
Но машина, словно угадывая мысли сержанта, поползла еще медленнее.
– Пьяный что ли? – сержант Мамулькин недоуменно смотрел на свет приближавшихся фар. – Нет, не похоже. Едет слишком аккуратно. Даже подозрительно. А вот мы сейчас и проверим.
Предвкушая предстоящую наживу, сержант Мамулькин вышел на середину дороги и небрежно взмахнул жезлом.
Машина послушно остановилась.
– Сержант Мамулькин, – представился служитель порядка. – Ваши документы.
Окошко приоткрылось и из него вместе с документами высунулось радостное лицо.
– Слава богу! – обрадовано затараторило лицо. – Хоть одна живая душа! Слышь, командир, ты не подскажешь, как до Сосновки проехать? А то мы что-то заплутали…
– Во-первых, – страж дороги нахмурился, – не командир, а товарищ сержант. А во-вторых…
Мамулькин придирчиво окинул взглядом старенькие зеленые Жигули, заглянул в салон, на заднем сидении которого восседали дед Мороз и Снегурочка.
– Артисты что ли? – недовольно хмыкнул сержант, понимая, что у этой братии особо не разживешься.
– Почти, – добродушно пробормотал Дед Мороз. – По вызову ездим – детишек поздравляем. Подарки доставляем.
– Детишки – это хорошо… – с нескрываемой досадой сержант Мамулькин вернул документы водителю. – И подарки хорошо. И что скорость не превышаете и правила соблюдаете, тоже хорошо…
– Значит, можем ехать! – весело воскликнул Дед Мороз.
– Значит, можете ехать, – сержант Мамулькин удрученно вздохнул.
– Так Сосновка в какой стороне? – снова поинтересовался водитель.
– Вправо, – сержант Мамулькин неопределенно махнул рукой. – Километров пять. Потом опять вправо.
– Спасибо, командир! – окошко со скрипом закрылось. – С наступающим!
– И вас также! – Мамулькин козырнул и, сделав шаг в сторону, уступил машине проезд. Автомобиль фыркнул и неспешно покатился по дороге, прорезая тусклым светом фар вечернюю мглу.
– Из лесу елочку взяли мы домой… – сержант Мамулькин недовольно поплелся к своей машине.
***
В Сосновке не спали.
Господин Сильцов нервно посматривал на часы. Нервно подрагивали уголки губ господина Сильцова. Корпоративная вечеринка, устроенная им для своих подчиненных не ладилась. Приглашенные в добровольно-принудительном порядке гости старались затереться где-нибудь в уголке, дабы лишний раз не показываться на глаза шефу. И только супруга господина Сильцова, с головы до ног накачанная силиконом, размалеванная и разодетая под Дженнифер Лопес с намертво прилепленной улыбкой пыталась изображать искреннюю радость по поводу происходящего события.
Жену господина Сильцова, как собачонка сопровождала Катрин, пытающаяся во всем походить на свою подругу, но по скудости вкладываемых в нее средств непостоянных и немногочисленных партнеров, оттого и выглядевшая менее вызывающе и более привлекательно.
Потягивая шампанское, дамы слонялись по дому, промывая косточки гостям.
Заметив на одной из приглашенных вязаное крючком платье, Катрин заохала:
– Я тоже себе такое платье на лето хочу.
– Это же не платье! – жена Сильцова недовольно поморщилась. – Сеть рыболовная!
– Ну что ты! – у Катрин горели глазки. – Для лета самый подходящий фасон. К тому же вязаные вещи сейчас в моде. Я и по телевизору видала…
– Нет! – жена Сильцова оборвала подругу на полуслове. – Мне оно не нравится. Все на показ. Вот если бы дырки были поменьше…
– Глупая! – Катрин воспользовалась возможностью еще раз показать, что только она может перечить мадам Сильцовой без вытекающих из того последствий. – На такие дырки самый крупняк клюет.
– А как же твой Степа? – жена Сильцова не упустила момент намекнуть подруге, что ее муж, в отличие от господина Сильцова – руководителя фирмы чего-то там всего лишь заведующий отделом. Намек был понят.
– Мой Степа мелкая рыбешка, – Катрин сникла. – Он не то, что на такую сеть, на полное ее отсутствие уже не клюет. Все как люди, а я вышла замуж за урода.
Жена господина Сильцова самодовольно наполнила бокал шампанским.
– С Новым годом, подруга!
– С Новым годом!
***
А в Глушанино ждали Деда Мороза.
Воронин-младший, толстый противный мальчишка семи лет отроду слонялся следом за Ворониным-старшим и канючил:
– Хочу зайца! Хочу синего зайца! Ну когда приедет дед Мороз и привезет мне синего зайца?
– Будет тебе твой заяц! – Воронин-старший совершенно не знал, что ему делать. Намеченная вечеринка с приятелями и девочками сорвалась в течение каких-то пары секунд. И все из-за какого-то семилетнего пацаненка. Как снег на голову он появился на даче в Глушанино, да еще в сопровождении сестры Воронина-старшего – долговязой девицы, которая за свои неполные семнадцать лет перевидала столько, что даже самые прожженные мамзели могли об этом только догадываться.
– Хочу зайца! Хочу синего зайца! – мычал Воронин-младший, неотступно следуя за отцом.
Сестра Воронина-старшего, вальяжно развалившись на диване в гостиной, посматривала на это действо со стороны и с нескрываемым злорадством улыбалась – то ли еще будет.
