Ты прости, но мне даже не верится,
Что мы войдём в закрытую дверь.
В маленькой деревушке возле города Антверпена жил-был мальчик, который не знал, кем он хочет стать, когда вырастет. У него были светлые кудрявые волосы, тихий, вежливый голос и лёгкое сердце. Такое лёгкое, что из него постоянно расплёскивался смех.
Когда мальчику исполнилось шесть, дедушка подарил ему корабль в бутылке, и малыш эту игрушку просто обожал. Он мог часами разглядывать паруса и снасти, воображать экипаж на борту судёнышка. В его фантазиях фрегат – ну, конечно же, это был фрегат! – пересекал моря и океаны, встречал подводных чудовищ, спасал другие корабли, открывал чудесные острова и совершал настоящие подвиги.
– Тимофей, иди обедать! – звала его мама. Но маленький Тим сидел не шелохнувшись, заворожённый волшебными видениями, сжимая в руках бутылку из толстого стекла. В его ушах океан грохотал так, что мамин голос было не расслышать. И тогда мама приходила с кухни и надирала ему эти самые уши…
– Эй, ты не можешь назвать мальчика Тимофеем, – говорит первый помощник, не отрывая глаз от компаса и лениво поворачивая штурвал. Его тёмный силуэт выглядит клочком тьмы на фоне звёздного неба – моряк стоит на вахте, облачённый, как всегда, в старый рыбацкий плащ и нелепую зелёную шапку.
– Это почему же? – девушка приподнимается на локтях. Она полулежит на палубе – бледная от морской болезни, одетая во все самое тёплое, что нашлось в корабельных рундуках.
– Потому что мальчик живёт возле Антверпена! Дай ему подходящее имя, Кайса! – он называет её исключительно так, на северный манер, хотя обычно она носит другое имя.
– Ладно. Хорошо. Akkoord! – девушка с долгим вздохом опускается обратно на палубу. – Сэм. Пусть его зовут Сэм!
Она на корабле уже четыре дня. Четыре чудовищных дня и четыре невыносимых ночи. Её – тошнит. Тошнит от океана, неба, верёвок, запахов, звуков, людей, разговоров, попыток стоять вертикально или повернуть голову. Никто не предупреждал её, что кроме морской болезни бывает ещё и океанская, и что справиться с ней суждено далеко не каждому. Прекрасный старинный парусник летит по волнам и страдания девушки бесконечны. Днём Кайса спит в гамаке, а ночью лежит на палубе и рассказывает сказки тому, кто стоит у штурвала – чтобы быть хоть каплю менее бесполезной.
Эту историю она начала сегодня. Кайса выдумывает её на ходу, превращая в героев настоящих членов экипажа. Сказка хороша тем, что даже рассказчица пока не знает, чем она закончится. И закончится ли когда-нибудь.
У мальчика Сэма было лёгкое сердце и звонкий смех. А ещё – любознательный ум. Однажды он подумал: а что будет, если кораблик в бутылке спустить на воду? Не в лужу и не в таз, а в настоящее море. Что-то ведь должно случиться? Просто-таки обязано! Это же так правильно – не понятно, почему это не пришло ему в голову раньше. Птичка должна жить в небе, а кораблик – в море!
Какое же везение, что деревушка не далеко от Антверпена, где жил Тим…
– Сэм!
– Verdomme! СЭМ, СЭМ!..
Какое же, говорю, счастье, что деревушка, в которой жил Сэм, как раз находилась на берегу моря – до воды было рукой подать. Среди изломанных чёрных камней и шапок солёной пены малыш нашёл участок спокойной воды, куда аккуратно опустил свою игрушку, чтобы вдоволь ею налюбоваться. Да, все было правильно. Морю может быть хорошо без корабля, но кораблю не может быть хорошо без моря.
Сэм подпёр подбородок рукой, и перед его глазами вспыхнули привычные образы – тяжёлые синие воды до самого горизонта, таинственная чернильная глубина, бесстрашные моряки, несущиеся навстречу приключениям, белые паруса, наполненные ветром…
Он даже не сразу заметил, как одна маленькая, но очень вредная волна подхватила бутылку и бросила её на камни. Сердце Сэма на мгновение провалилось в живот, и он испуганно вскинул ладони к груди. Но кораблик был цел, он только освободился от стеклянного плена и уже уходил прочь от берега, увлекаемый отливом. Мальчик стоял на берегу и смотрел вслед паруснику. Некоторое время Сэму казалось, что он должен расплакаться. Но вдруг его лёгкое сердце наполнилось таким невыразимым счастьем и светом, что он принялся хохотать и подпрыгивать на одной ножке.