Джордж Морган посмотрел в зеркало и закрыл глаза. Немало мужества понадобилось ему, чтобы открыть их снова. Но напомнив себе, что предки пятого графа Моргана, владельца поместья «Зимние дали», были смелыми рыцарями и бесстрашными воинами, он собрал волю в кулак и взглянул на свое отражение. Штаны цвета «бордо» плотно обтягивали мускулистые ноги, широкую грудь туго обтягивала цветная маечка, украшенная надписью, которую деликатный сэр Джордж ни за что не решился бы произнести при дамах, а довершал этот кошмар ремень с золотой пряжкой с загадочными письменами АМ. Все это вполне уместно смотрелось бы на пятнадцатилетнем завсегдатае ночных дискотек, но на серьезном пятидесятилетнем мужчине выглядело несколько странновато. Поясним, что же заставило сэра Джорджа Моргана пасть жертвой безжалостной индустрии моды. На то была серьезная причина. И звали эту причину Джинни Шарп.
Тридцать лет назад молодой Джордж Морган был вынужден прервать свое обучение в Оксфорде. Скончался его отец, и молодой лорд принял наследство в виде старинного особняка, отмеченного той готической красотой, что приводит в возбуждение создателей фильмов ужасов, бескрайних полей и лесов, где цветут по весне примулы, воют волки и бродят подвыпившие туристы. Показывая обширные владения новому хозяину, пожилой дворецкий сказал:
– Все это теперь Ваше, сэр Джордж. Помоги Вам Бог…
И посмотрел на молодого лорда с той жалостью, с какой Эгей отпускал Тесея в лабиринт Минотавра. Действительно, поместье было обложено налогами и долгами, спасти его от разорения могло только чудо, счастливое провидение. Или твердая рука бизнесмена.
Изучая в Оксфорде зарубежную литературу, сэр Морган наткнулся на «Вишневый сад» русского писателя Чехова. Пьеса произвела на него неизгладимое впечатление. Русская аристократка так сильно чтит память предков, так любит свой родной дом и его белопенные по весне вишневые сады, что не замечает суровой реальности, наступающей со всех сторон. Ей немыслимо представить, что тишину летнего утра нарушит стук топора, что на месте ее безмятежных садов появятся уродливые коттеджи, населенные шумными дачниками. И как капитан тонущего корабля, она до последнего остается на палубе, глядя на приближающуюся волну, которая принесет гибель и ей и всему, что ей дорого. Сэр Джордж живо представлял Раневскую, печально глядящую в окно на обреченный сад, верную памяти своих предков.
Вишневых садов у сэра Моргана не было. Зато были яблоневые, не менее обширные и бесполезные. Вдохновленный произведением русского классика, первое, за что Джордж взялся, приехав в «Зимние дали», был топор. А еще говорят, что старые книги ничему не учат! Как бы не так. Вместо романтических яблоневых садов земли Моргана покрыли коттеджи арендаторов, а сам он, разведав рынок и конъюнктуру, занялся разведением черных беркширских свиней. Да, свиньи неромантичны. Да, им не хватает поэзии. Но они практичны, рентабельны и весьма прибыльны. И призрак банкротства навсегда отступил от «Зимних далей». А сам Джордж, сменил элегантный костюм на кожаную куртку, а вечное перо на длинный кнут… И почувствовал себя дома.
Прошло без малого тридцать лет. В мире многое изменилось, но это никак не затронуло «Зимние дали». Джордж выучился ездить на лошади не хуже индейца команчи и ведал всем, что происходит в его огромном хозяйстве. Поместье ширилось и богатело, Джордж проводил дни в делах, а вечера в своей богатой библиотеке, в компании крепких кубинских сигар, хорошего виски и классической литературы. Особенно любил он Шекспира. В наши дни его все чтят, но решительно никто не читает. Зачем? Итак известно, что Шекспир величайший поэт, к чему выяснять это лично? К тому же, это давно не модно. Но Джордж любил всем сердцем хрупкую Джульетту, страдал вместе с Венецианским купцом, пылал яростью, представляя Макбета. Он превратился в скучнейшую породу холостяков, чей день размерен до минуты и радости и горести известны всем и каждому.
Иногда, особенно холодными зимними вечерами сэру Джорджу становилось одиноко, и он мечтал о детском смехе, топоте маленьких ножек… От этого лечила сестра Марджори, приезжавшая к нему на каждое Рождество с шестью своими отпрысками. Восстанавливая дом после нашествия шести маленьких, но очень активных бандитов, сэр Морган терял интерес к семье как минимум на год. Напрасно старенькая кухарка миссис Чеддер рассказывала, что в коттедже неподалеку поселилась милая барышня, женщины представляли для сэра Моргана некий биологический вид в юбке, а позднее в джинсах. Пока однажды…
Тот день не предвещал ничего необычного. Радостное событие (опоросилась Титания, черная свиноматка, гордость сэра Моргана) сменилось тревожным – поднялся сильный ветер и старый дуб, росший у левады, треснул, опасно наклонясь над загоном. Когда управляющий сообщил об этом досадном происшествии, сэр Могран вскочил на спину Розенкранцу, гнедому жеребцу британской породы, и поскакал к леваде. Он давно уже перестал пользоваться седлом, так хорошо чувствовал лошадь и не нуждался больше в стременах.
Когда речь заходит об английских лордах, многие представляют нечто изящно-томное, затянутое во фрак, как мадам Помпадур в корсет. С тростью и безупречно уложенными, напомаженными волосами. Такой тип английский лордов безусловно существует… В низкопробных романах для экзальтированных барышень. И любая из этих барышень презрительно фыркнула бы, увидев сэра Морана, скачущего во весь опор через покрытые вереском холмы. Фрака и трости при нем не было.
Вот и мертвый дуб, скрипящий под порывами ветра, серым и страшным силуэтом рисующийся на фоне пепельного неба. Джордж спешился, набросив конец недоуздка на ограду левады и взмахнул топором. Сталь вгрызалась в твердую древесину с глухим стуком, нарушаемым только воем ветра. Как вдруг за спиной раздался мелодичный голосок:
– Доброе утро! Я ваша соседка, Джинни Шарп.
Джордж повернулся и едва устоял на ногах. Топор едва не выскользнул из ослабевших пальцев, сил организма хватало только на то, чтобы удерживать тело в вертикальном положении. С сэром Джорджем случилось худшее, что может произойти с человеком. То самое, что послужило поводом к Троянской войне и изгнанию Люцифера из рая. Он влюбился. Перед ним стояла Она. Нежная Джульетта, перед которой меркли все свиньи Беркшира. Мгновенья повисли в воздухе, сэр Джордж, напоминавший палтуса, вытащенного на берег (он выпучил глаза и хватал ртом воздух), жадно пожирал взглядом по-детски пухлые губы, огромные зеленые глаза, отороченные бархатом ресниц, юное гибкое тело, некстати облаченное в джинсы и футболку. Машинально отметил про себя слияние ирландской и испанской кровей, что, по его мнению, как опытного зоотехника, не могло не привести к блистательному результату. Он уже собирался представиться, но тот невидимый кукловод, что управляет нашими жизнями, явно заскучал.
