Казах.
Как-то вечером возвращаюсь после штурма. Вусмерть устал. Идем с напарником и рассуждаем – пусть кто только попробует разбудить завтра, пристрелю не глядя. Живыми выкарабкались и уже хорошо. Эмоций просто нет. Все оставили на поле. Завтра начнется отходняк, будет ломать, а пока просто улыбаемся и угораем, беспричинно. Точнее, причина понятна – живы, не покоцаны, почему бы не поржать над собой, в первую очередь. Да, не все гладко, с потерями, но на выходе живем завтрашним отдыхом. Даже не завтрашним, а вот этим мгновением отдыха, пока идем уставшие до "нуля", потом еще пару километров и там "коробочка" повезет домой.
Открываем дверь и старшина с порога огорошивает – "Завтра в 8 выезжаешь на полигон. Тренируешь молодых. Срок – неделя. Приказ подписан". Отлично отдохнул. Но тем, кто остается, куда как печальней, – теперь через сутки заступать. Сутки через сутки. Дело тухлое, но через неделю будет молодежь и станет полегче.
Молодежь не такая уж и молодая. Один еще в Чеченской повоевать успел, но там и война иная была. Остальные без опыта и возрастом за тридцать. Недельные курсы на нашу профессию где-то на полигоне под Ростовом и в путь. Вот еще неделя мне на растерзание. И я терзал. От души. Даже не за глаза, а в глаза звали меня не иначе как садист и истязатель. Утром полигон, после обеда и до ночи решение задач. Любая ошибка – толкаем землю, отжимаемся. И хорошо растолкали, добротно, уже через пару дней снег растаял и морозы отошли. Прикалываюсь, что хочу лето в декабре, толкать надо активней. Ворчат, злятся, возможно, даже ненавидят в глубине души. Да и плевать на их мнение. Главное – результат.
Среди молодежи, которая далеко не молодежь, был такой парень, лет тридцати – Казах. Почему Казах? – тут как раз тот редкий случай, когда логика была логична))). Казах – потому что казах. Для непонятливых объясню. Были у нас сербы, которых мы звали молдавашки. Были монголы, которые буряты. А тут так совпало, что позывной логичный. Без подоплеки. Худой, среднего роста, но именно на адреналине показывал отличные результаты. И задачки считал хорошо, что редкость.
Вернулись с полигона через неделю, на следующий день выход. Но теперь пары переукомплектованы, со старыми идет кто-то из молодых. Но дышится уже полегче. Не без приключений, но свой выход завершил. Через день выдвинулись Охотник с Казахом. И не скажу, что чуйка вела себя как-то иначе, это потом замечаешь странности в своем поведении или поведении товарищей. Мозг начинает искать какие-то зацепки и потом ссылаться на них, типа, я же предупреждал… Однако, выход их не прошел гладко – Охотник подорвался на мине, отрывает ногу. Это в книжках пишут грамотно – "осколочные ранения, рваные раны, потеря крови…" Тут выражения максимально простые – " Оторвало ногу, отскочила нога, вытекает…" – лаконично, грубо, но сразу понятно. Вот и у Охотника оторвало ногу миной, без красивых вычурных эпитетов.
Надеяться на группу эвакуации нет смысла. Там серая зона – территория, которую наверняка не контролирует ни одна из сторон. Группы эвакуации туда не ходят. Да и идти туда – это дорога в одну сторону. Птички висят постоянно и немецкие минометы глядят в ту сторону пристально, аки ястреб на добычу. Каждая кочка у них пристрелена. Любая группа накрывается мгновенно. Выход оттуда сродни выигрышу джек-пота в лотерее. Доводилось уже видеть там пацанов, к которым никто не выехал и они банально вытекли, оставшись в этих посадках и полях вперемежку с немцами. И "двухсотых" Выносить оттуда тоже некому. Тем не менее, Охотник трехсотый, Казах на первом выходе, сделать ничего не сумеет, хотя б жгут затянул и обезбол вколол и уже за счастье.
Грузимся в машину, выезжаем. Не наша это работа, но выяснять чья – можно до бесконечности, по итогам не поедет никто, проверено. Все на адреналине. До серой зоны дойдем. А дальше группа в четыре человека, плюс Казах пятый, да еще и с раненым – слишком легкая добыча. Не отпустят нас, не дадут вынести, не уйдем оттуда, но гоним серые мысли, надо Охотника вытаскивать любым способом. Минут тридцать в дороге и еще столько же почти бегом.
На подходе к крайним нашим позициям, Казах выходит в эфир, сообщает, что он уже возле асфальта. А это порядка трехсот метров от места подрыва. Что такое триста метров? На стадионе смешное расстояние, меньше минуты бежать. А там окопы, грязь, птички, минометы, броня, один метр можно минут пять ползти, не подняться, не привстать… Хоть Казах вышел, уже хорошо. Охотника отыщем, понятно, что его он оставил в полях и ушел. Есть шансы успеть, если хохлам не впалимся. Хотя такую добычу они не упустят. После асфальта будет тяжелее – грунт размок, чернозем к ногам липнет… Даже сравнения не подобрать. Каждый шаг тяжелее предыдущего. Может, донесем, а по асфальту, даст Бог, и выскочим.
Моргание фонаря. Подбегаем. Сидит Казах, рядом Охотник. Вынес!!! Не верится такому счастью. Кидаем носилки, перекладываем, хватаем, побежали. До авто четыре километра. Казах тоже схватился за носилки, мы ему, мол, просто рядом иди, и так невозможное сделал. Как ты его сюда донес? Но не отцепляется, несет с нами, урывками рассказывает, как нес. В голове не укладывается – больше трехсот метров по размытому полю, под постоянно накрывающим минометом, он выносил Охотника ползком. Спрятался от птичек, как только они его потеряли, еще метров триста вдоль дороги, по грунту, не выходя на асфальт продолжил. Каких физических и моральных сил ему это стоило не представляю. Не верю, что у меня б сил хватило, да и у любого из нас, уму непостижимо…
Вот уже мы выдохлись, меняем руки каждые три минуты. Казах держится, не отпускает. Бежим, не даем Охотнику потерять сознание. Обещаем и медсестру с третьим номером минимум, и новую ногу, лучше прежней и еще что-то. Еще один обезбол в дело. Донесли, положили в машину. Есть еще одно место. Кричим Казаху – запрыгивай. Пусть врачи осмотрят, братишка, спасибо за Охотника, если б не ты, все б там остались… Он – "Куда садиться? Не вижу… "
Как оказалось, осколками ему посекло глаза, сразу при подрыве.Видел, но очень плохо. Только очертания. Тем более ночь густая, тьма и без того кромешная. И практически ничего не видя, он тащил товарища прикрывая собой при разрывах, по сути, спас не только себя и Охотника, но и нас. Не дали бы нам оттуда уйти. И потом с нами вместе нес, до самой машины, не разбирая дороги.
На сегодняшний день, едет Казах в поезде на лечение. Охотника прооперировали, лежит в госпитале на материке. Казах – братишка не только Охотнику, но и нам всем. Спасибо, брат.
Смена.
Было это за пару дней до Нового, 24-го Года. Нашего века, естественно. Да и не у нас, а в соседнем полку.
