Вильмонтейльн, король Волшебной страны, пребывал в наипрекраснейшем расположении духа, ведь все морщинки на его лице внезапно сами собой разгладились.
Да, он так и не вернул флакон духов с личной силой, зато получил нечто гораздо более ценное – возвращение любимого прадедушки Аберона, который, несмотря на свой разлагающийся вид и трупный запах, был таким же энергичным и раздражительным, даже добыл себе по старой памяти окровавленный топор – не Рубайлорд, конечно, но вполне угрожающего вида оружие, которое, скорее всего, опробовал на стражниках Акульего Пика, судя по тому, как беспрепятственно вошел в тронный зал.
– Приведи Джилиану Ван Де Блейк или я всех убью, – грозно прохрипел старый король и с безумным видом заклацал челюстью, обводя присутствующих алчным взглядом.
Вильмонтейльн хотел броситься на грудь к внезапно воскресшему родственнику, но королевский придворный остановил его, пылко прошептав на ухо:
– Это не ваш прадедушка. Король Аберон умер и превратился в золотой песок. Это нежить. Даю слово благородного дворянина.
– Не может быть, Фламиль! – воскликнул король Волшебной страны и нетерпеливо всплеснул руками. – Мертвецы не воскресают с тех самых пор, как к власти пришел род Белроуз! Мы практикуем только белое колдовство и никогда – грязную черную воскрешающую магию!
Словно в опровержение его слов, прадедушка Аберон вдруг с голодным рыком набросился на стоявшего ближе всего к нему придворного и впился в его шею гниющим ртом, заплескав кровью группу придворных дам.
Яростно пожевав мясо умершего от страха эльфа, покойник с отвращением выплюнул на каменный пол содержимое своего рта и покачал головой, затем расколол топором череп своей жертвы, который лопнул, словно спелый кокосовый орех, обнажив белое и питательное вещество, в которое старый король с наслаждением погрузил свои желтые острые зубы.
– Как это было вульгарно, – тихо произнес Вильмонтейльн и прикрыл глаза дрожащей рукой, – как это было вульгарно с нашей стороны, Фламиль, не предложить прадедушке отобедать с нами. Смотри, до чего его довел голод! Он съел придворного менестреля! Прошу заметить, лучшего придворного менестреля! Да, у всех в роду Белроуз отменный вкус к высокому искусству…
– Ваше Наипрекраснейшее Величество, – унылым тоном произнес дворецкий и рухнул на колени перед троном, – прошу вас, немедленно убейте этого мертвеца. Это не король Аберон, а злой неупокоенный дух. Он убьет всех нас, пока не отомстит леди Джилиане.
– Что за чушь, Фламиль! Прадедушка и раньше убивал в тронном зале! – отмахнулся от назойливого придворного король Волшебной страны.
– Но он никогда не ел своих жертв, Ваше Наипрекраснейшее Величество!
– С течением времени вкусы меняются даже у королей, – со знанием дела произнес Вильмонтейльн, с отвращением наблюдая за кровавой трапезой прадедушки.
– Именно так! – вдруг окончательно вышел из себя Фламиль. – Во всем виновато время! Оно идет наоборот! Задом наперед! С заката на восход! О, Небо и Земля! Все былое возвращается! Прошлое становится будущим! Короли древности воскресают, но они мертвы! Злы и голодны! Противоход заставляет их жить, но не может воскресить по-настоящему… А-а-а! Бегите, глупцы!
Фламиль с воплем выбежал из тронного зала, и следом за ним бросилась к выходу толпа испуганных придворных, создав невероятно жестокую давку возле узких арочных дверей из-за поскользнувшегося на крови зарубленного топором стражника господина.
Вильмонтейльн непоколебимо остался сидеть в кресле, досадуя на шум, бардак и испачканный пол.
Чтобы отвлечься от дурных мыслей, вызванных беспорядком, король Волшебной страны вышел на балкон.
Он хотел полюбоваться солнцем, садящемся на востоке, и жухлыми листьями, прирастающими обратно к веткам, как вдруг увидел потрепанную толпу благородных и старомодно одетых дворян, вразвалку бредущих по парковым дорожкам от королевского склепа в сторону дворца.
Найдя оскорбительным такое грубое вторжение непрошенных и, главное, неухоженных, гостей, Вильмонтейльн хотел приказать схватить наглецов, но в тронном зале никого не было, не считая растерзанного трупа менестреля и застывшего на красной ковровой дорожке сонного мертвого прадедушки.
Вдруг убитый придворный утробно зарычал и пополз на брюхе в сторону Его Наипрекраснейшего Величества, беспрестанно клацая зубами и дико выпучивая налитые кровью глаза. Его хищный рот с легкостью достиг бы пятки короля Волшебной страны, если бы покойный прадедушка не отрубил бы наглецу голову, которую затем степенно насадил на крюк от настенного факела.
– Некоторые привычки не меняются даже после смерти, не так ли, кузен? – вдруг произнесла за спиной Вильмонтейльна Джилиана Ван Де Блейк, растрепанная и с лихорадочно-блестящими глазами, которая, как оказалась, вскарабкалась по отвесной стене замка, цепляясь за вечнозеленый плющ и лианы, словно дикая кошка.
– Ох! Как быстро Фламиль исполнил мой приказ! Хотя это не удивительно. Я постоянно забываю о разнице во времени между нашими мирами! Все-таки он лучший королевский придворный всех времен и народов, несмотря на свои истерические припадки, вызванные, скорее всего, его преклонным возрастом, – глубокомысленно заметил король Волшебной страны, – но почему вы не вошли через главный ход? Это как-то неприлично, уважаемая госпожа Джилиана! Так благородные леди не поступают…
– Завали хайло! – вдруг рявкнул на остолбеневшего от удивления Вильмонтейльна Хуз, спрыгнув следом за рыжеволосой ведьмой на каменный пол тронного зала.
– Сам завали! Черт! Покойники забаррикадировали дверь! – огрызнулась раздраженная донельзя Шильда, которой подал руку лучник, чтобы затащить на балкон.
– Ничего. Скоро Мультик протаранит здесь новые входы и выходы, – с усмешкой ответил Хуз и дружелюбно хлопнул по плечу Вильмонтейльна. – Ты как, Наип?
От пережитого внезапно потрясения, Вильмонтейльн упал бы в обморок, если бы его изящное сверх всякой меры тело не подхватила Батис, которая залезла на балкон последней, томно прошептав, что теперь этот красавчик никуда от нее не денется.
