1. Глава 1
- Джанина Оливия де Бейль, признаёшь ли ты себя виновной в колдовстве, а именно: в использовании тёмной магии, запрещённой в Альсидском королевстве? Сознаёшься ли в том, что поклонялась тёмным духам и отрицала заповеди Священной Триады? Сознаёшься, что приворожила нашего государя короля Гольфрида, чтобы стать его любовницей, и что, пока жила при дворе, регулярно наводила порчу на его семью?
Голос принадлежал человеку, облачённому в кольчугу и длинный, до самых пят, багрово-красный плащ; на левом бедре у него висел меч, с правой стороны, с широкого пояса свисала толстая верёвка, которая заканчивалась узлом, состоящим из множества переплетений. Его лицо скрывала маска, одна половина которой была выкрашена в белый цвет, а другая – соответственно – в чёрный. Очевидно, такая чёткая двуколорная ограниченность символизировала королевское правосудие: либо оправдание и помилование, либо осуждение и казнь. Третьего не дано.
Судя по той обвинительной речи, что прозвучала вчера в стенах этого судилища, по показаниям свидетелей и пострадавшей стороны, меня ждал печальный исход. Сегодня мне вынесут беспощадный приговор, который не подлежит обжалованию, а затем потащат на главную городскую площадь: там уже наверняка соорудили виселицу. Или деревянный помост, где сейчас, прямо в эти минуты, заплечных дел мастер любовно, по-хозяйски оттачивает свой топор в ожидании очередной жертвы. Хотя нет, я, должно быть, ошибаюсь. Если учитывать тот неоспоримый исторический факт, что в Средневековье ведьм публично сжигали, то, скорее всего, меня ждёт костёр. А в том, что я очутилась, хотя и в другом мире, но в эпохе, не отличающейся от европейского Средневековья, сомневаться не приходилось. Как и в том железобетонном факте, что меня обвиняют в ведьмовстве, а человек в маске является представителем Инквизиции.
Меня казнят за то, к чему я не имею ни малейшего отношения. Сказать, что я пыталась опротестовать вынесенные мне обвинения, значит ничего не сказать. Если только не услышать мои протесты своими собственными ушами. Я орала во весь голос, доказывая свою невиновность! И это при том, что по жизни я человек достаточно спокойный, уравновешенный и дружелюбный. А тут вдруг сорвалась... И всё равно без толку. Разве меня кто-то хотел услышать? Разве мне собирались поверить? Нет, конечно же, нет. Меня должны осудить и – казнить. Ну, ладно, не совсем меня... Ту, в чьём теле я, на свою беду, оказалась...
Всего несколько дней назад я, Саевич Нина Никитична, жила своей размеренной, на долгие годы вперёд расписанной жизнью и даже в дурном сне не могла представить, что меня каким-то чудесным образом занесёт в незнакомый мир, похожий на европейское Средневековье. С королём, Инквизицией, магией... с вот этим вот всем, с чем я нечаянно-негаданно столкнулась буквально нос к носу...
И теперь я лежу на спине, по рукам и ногам прикованная цепью к железным кольцам, которые вбиты в каменную плиту. Обездвиженная и абсолютно беспомощная. Со спутанными длинными белокурыми волосами (да-да, из шатенки я превратилась в этом мире в натуральную блондинку!), с синяками и кровоподтёками на тонких руках с белой бархатистой кожей, принадлежащей, несомненно, очень молодой и изнеженной особе. С босыми ногами и в изорванном платье. С корочкой запёкшейся крови на губах и кровавыми, пардон, соплями, беспрестанно текущими из разбитого носа.
Меня пытали двое суток напролёт: с того момента, как я вдруг с удивлением осознала, что, погибнув в своём мире, получила новую жизнь и новое тело в ином. Однако, судя по плачевному состоянию моего нового тела, оно подвергалось пыткам ещё до того, как я в него переселилась. Его предыдущая хозяйка, не выдержав боли и издевательств, отдала Богу душу, освободив место для моей грешной души. Но этого рокового перехода никто, кроме меня, не заметил.
Надо признать, я мужественно перенесла обрушившиеся на меня истязания. Пытки бессонницей, голодом и жаждой тоже не помогали: я упорно не признавала того, в чём меня обвиняли. Я была настолько сильнее голода, сна, жажды и железа, насколько дух мог быть сильнее плоти. Я знала, что мне предстоит казнь – на виду у всего народа, где я во всеуслышание должна признаться в несовершённых мною злодействах. Вместе с тем я отдавала себе отчёт, что, если мне всё же суждено умереть, то умру я достойно, категорически отказываясь взвалить на себя ношу чужого греха.
Кровь снова пролилась этим утром, когда меня вели в зал судилища. От толчка в спину, которым меня от всей своей подлой душонки «наградил» надзиратель, я упала и ударилась лицом о камень. Из носа потекла кровь; было больно, на глаза навернулись слёзы. Но я, чтобы не доставить радости этому гадкому садисту, только крепче сжала зубы. И отважно послала его по всем известному в моём мире короткому адресу, за что получила дополнительный тычок под лопатку.
По углам зала судилища, куда меня привели, горело несколько факелов; колеблющееся пламя отбрасывало оранжевые блики на неровные стены древней каменной кладки. Моё появление присутствующие в судилище встретили непристойными выкриками и смехом, будто им показали забавное ярмарочное чучело. Инквизитор в своей дурацкой маске, сложив на груди руки, стоял посередине зала. Он ждал начала представления, определённо наслаждаясь своим преимуществом надо мной и – своей властью над толпой собравшихся.
Мне вдруг захотелось увидеть их лица. Тех, кто пришёл сюда, чтобы поглумиться над болью и страданиями несчастной жертвы жестоких наговоров и грязных сплетен. Почему-то (уж и не знаю, по какой такой причине) я сразу поверила в невиновность девушки по имени Джанина Оливия де Бейль. Может, потому, что сама не была суеверна и не верила ни в привороты, ни в порчу, ни в сглаз? Или же потому, что считала, если наваливаются всей гурьбой на одного, значит, дело нечисто. А у бедняжки Джанины де Бейль, к тому же, не было ни одного защитника. Ни свидетелей, которые выступили бы в её пользу, ни положенного законом адвоката. Хотя о чём это я? Какие, к чёрту, адвокаты в этом мире?
Джанина Оливия, юная, беззащитная, одинокая, – идеальная жертва. И уже никого не колышет, что совсем недавно она была официальной фавориткой короля...
Но вот что было странно лично для меня, так это отсутствие на судебном процессе близких и родственников Джанины. Судя по приставке де перед её фамильным именем, девушка происходила из аристократического рода. Почему же её семья не явилась поддержать её? Ну, или, если всё складывалось так трагично, то хотя бы попрощаться с ней, проводить её в последний путь? Наверное, они стыдились того, в чём обвинялась Джанина, и не хотели лишний раз привлекать к себе внимание придворных и самого короля. Бедняжка Джанина...
