Если бы он верил, что исполнение желания зависит от подкинутой монетки, то подобная процедура имела бы смысл. Но только не для него. Потому что этот день, как, впрочем, и следующий не принадлежали ему в той мере, чтобы расходовать их по своему желанию. Неприятным ощущением в голове Семёна ёрзала заученная с детства фраза: «Как Новый год встретишь, так его и проведешь!» Сказочная ночь в границах коммерческого банка сюрпризов не обещала. Охраняя ценные бумаги и энное количество чужих денег, Семён, временный сотрудник, встретит первый рассвет следующего года на рабочем месте.
Cтарший по возрасту и опыту работы коллега сидел напротив и подпевал «Ретро—FM», вяло приоткрывая рот.
Семён решил подискутировать:
– Снегири, когда замерзают, падают на снег, как в этой песне… «яблоки на снегу, розовое на белом…»
Старший, отмахнувшись, как от назойливой мухи, тему не поддержал.
– В любой песне есть скрытый смысл, – продолжал Семён, – надо уметь читать сквозь стручки, ой, строчки.
– Слушай, стручок, шёл бы ты объект проверить, – беззлобно ответил старшой.
– Не надо к оскорблениям переходить, – тихо протестовал Семен. – Личность является неделимой и нерушимой.
– Союз нерушимый, марш по объекту, а то я тебя сейчас разделю на составляющие!
Семен неохотно встал, обиженно закусил верхнюю губу, прихватив зубами пробивающуюся щетину, и покинул дежурку. Пустые коридоры вторили звуку его неторопливых шагов. Охраняемый объект недвижимости, погруженный в полумрак, мирно спал.
Семен, охваченный внезапным озорством, подскочил, разбежался и высоко прыгнул в конце коридора, где намеренно задел подмигивающую лампу дневного света на потолке. Затем изящно, без заваливания в стороны, повернулся на 360 градусов, даже не предполагая, что, описывая окружность, он в этот момент, в новогоднюю ночь, изменит свою жизнь так же на 360.
Его внимание застряло на портрете – фотография директора банка с партнером. Над головой Власова преломленный свет от лампы нарисовал на стекле подобие нимба. Семен по-военному вытянулся в струнку, убрал с лица дурашливую улыбку, готовую вылезти обратно, и отдал честь солидной парочке на портрете. Но, поддавшись клоунскому порыву рассмешить тишину, сильно ткнул указательным пальцем в физиономию директора банка. И, довольный собой, повернулся к выходу. Пройдя несколько шагов, Семён машинально обернулся и опрометью вернулся к портрету на стене.
«Так и есть». На фотографии посередине лица директора банка выделялось синее жирное пятно с папиллярными линиями пальца охранника Семёна. Посмотрев на покрасневший от стыда и ужаса палец, Сеня нервно задрожал. Испачканная в чернилах верхняя фаланга самопроизвольно, причудливым образом поманила тревожным жестом.
«А ну иди сюда, сопливое ничтожество – Семен Андреевич Вискоза! Это ты покушался на личность господина Власова? Четвертовать и уволить с волчьим билетом!»
Тело Семена сотрясалось пульсирующей дрожью. «Я случайно, я нечаянно» – заикаясь, пролепетал он. «За нечаянно бьют намеренно!» – собственный палец словно воплотился в зловещего начальника охраны и давил сверху, опуская на корточки.
Семён, воровато озираясь, поплевал на стекло в рамке, обернул кулак платком и усиленно заскрипел, пытаясь удалить чернильный отпечаток. Мускульные старания правой руки истощались, а пугающее пятно, как дупло, не исчезало.
Наутро начальник охраны банка, вытирая вспотевший от напряжения лоб, осторожно прикрыл массивную дверь руководящего кабинета. «Обошлось», – подумал он, глотая воздух свободы. Ежедневно в десять ноль-ноль он «докладывался» Власову. Доклад главного охранника обычно звучал повторяющимся монологом, где основным мотивом звучала необъятная благодарность за оказанное доверие, и что сотрудники готовы продолжать служить верой и правдой. Власов вскидывал брови, что означало: «Значит, всё в порядке?». И, получив заискивающий кивок, терял интерес к массивной фигуре говорившего.
– Обошлось, – вновь повторил начальник охраны, когда его взгляд зацепил фотографию на стене коридора.
Прохладный вдох комом застрял в горле. На лице неприкасаемого Власова сине-грязным позором выделялось пятно. «ЧП» – большим восклицательным знаком вырисовывалось на вытянутой физиономии начальника охраны.
Власов нецензурно орал, разбрасывая бумаги по кабинету. Сексапильная секретарша пыталась привести босса в адекватное состояние посредством стакана виски со льдом.
И всё бы хорошо, без последствий, без нервных потрясений, если бы утром следующего дня финансовое здание не было бы опечатано столичной милицией в связи с ночным убийством банкира – Власова Григория Григорьевича. Смерть наступила вследствие выстрела в голову. Уголовное дело. Одной из первых улик убийства рассматривалось чернильное пятно на висевшей фотографии банкиров.
Семён Андреевич Вискоза мог заказывать себе похоронный марш. Позиция страуса в момент опасности не спасала, юрист-студент готовился явиться с повинной, чтобы рассказать о нелепом стечении обстоятельств, о злой шутке, которую сыграла с ним судьба.
Но желаемая реабилитация со стороны карающих органов не последовала по причине отсутствия заявления и заявляющего.
Деканат юридической академии счёл своим долгом уведомить студента Вискозу о задолженности. Они ставят в известность, что работа охранника не может считаться практикой, и потому Семён Андреевич направлен в государственную юридическую консультацию города Москвы на тридцать календарных дней.
