Лаэтэ. - Витражи резных сердец
| Название: | Витражи резных сердец |
| Автор: | Лаэтэ. |
| Жанр: | Русское фэнтези |
| Серия: | Охотники за мирами |
| ISBN: | Нет данных |
| Год: | 2024 |
Торн – полукровка, дитя кровожадного чудовища и растерзанной им женщины. Она путешествует вместе с караваном, но нигде не чувствует себя на своем месте. И когда над приютившей ее семьей нависает таинственная опасность, страх уводит Торн в глубины чащи, из которой еще никто не возвращался.
Там, при дворе лорда, Торн узнает больше о природе пугающих чудовищ и собственных силах, и ее мир начинает меняться.
Может, быть собой – не так страшно?
Новинка! Роман-одиночка Лаэтэ об опасностях, кровожадных чудовищах и девушке, преодолевающей тернии судьбы.
Элементы кельтского фэнтези и вампирской романтики, авторские расы, яркие чувства, психологизм и загадки прошлого.
«Мрачная и завораживающая история, которая поразит своим финалом». – Алекс Анжело, автор цикла «Мир Дэвлата» и ретеллинга «Кай»
Динамичный сюжет с сильной главной героиней, способной постоять за себя.
Размышления об оттенках любви и концепции доверия.
Роман Лаэтэ особенно понравится фанатам «Жестокого принца» Холли Блэк и «Тени и Кости» Ли Бардуго.
Иллюстрации на обложке подготовила художница Makks Moroshka (Ксения Макарова).
Бесплатно читать онлайн Витражи резных сердец
© Лаэтэ, текст, 2024
© Оформление. ООО Издательство «Эксмо», 2024
Плейлист
Slept So Long – Jonathan Davis (OST Queen of the Damned)
Funeral – MEG MYERS
The Orchard – Holly Henry
Necessary Evil – Motionless in White ft. Jonathan Davis
Own Worst Enemy – YONAKA
Done – MEG MYERS
Tear Me To Pieces – MEG MYERS
Coriander/Chamomile – Holly Henry
Out Of My Cage – UNSECRET, Alaina Cross
Hurt Me Harder – Zolita
Holy – Zolita
Awaken – League of Legends, Valerie Broussard, Ray Chen
Jerome – Zella Day
The Death Of Me – MEG MYERS
Sorry – MEG MYERS
Black Sea – Natasha Blume
Elisa Lam – SKYND
Not Meant For Me – Jonathan Davis (OST Queen of the Damned)
System – Jonathan Davis (OST Queen of the Damned)
DNA – DeathbyRomy
Change (In the House of Flies) – Deftones
dying on the inside – Nessa Barrett
Cold – Static-X
Old Wounds – PVRIS
Предисловие
Многие думают, что если у врага нет оружия, он наполовину побежден. Что тогда его можно сломать.
Но когда ты сломан, проще всего найти острейший свой скол. И этого оружия никто уже не сможет отнять.
От крика Майли кровь стынет в жилах. От вида грубых рук на ее запястьях словно скребется что-то внутри, и хочется кричать так, чтобы пошатнулись деревья.
Черные кудри Майли испачканы грязью; она пытается подняться, но сапог вжимает ее обратно в лужу. Она почти плачет.
– Пожалуйста, – просит она. Всхлипывает, не сопротивляется. – Пожалуйста. Мы бы отдали деньги. Не надо!
Она не понимает. Она никогда не понимала – это жестокая земля, не полное чужаков побережье. Они никогда не слушают.
Люди на этой темной земле боролись за выживание поколениями, боролись против непобедимого врага. Они привыкли брать тогда, когда подворачивается возможность.
Торн это понимала. Понимала и то, что они не послушают. Сильный берет все, что хочет. Слабый лежит лицом в грязи. Если у него нет защитника.
Торн сжимает губы, пытаясь встретиться взглядом с сестрой. Ее держит большой, тяжелый полукровка с бесстрастным лицом. Обыскивает методично, ничуть не церемонясь.
– Прошу, – Майли всхлипывает. Ее слезы всегда действовали на других так хорошо. Но они не подействуют сейчас, неужели она не видит?
Не видит. Она привыкла обходиться меньшей кровью; она и правда готова отдать им все, что они так долго собирали, все деньги, только бы избежать конфликта. «Иногда нужно немного сгибаться, – всегда говорит она. – Гнуться самую малость. Нельзя сопротивляться всему миру, иногда нужно уступить».
Но Торн всегда знала, что не может так. Что-то внутри нее сломается, прежде чем согнется.
Что-то внутри нее сломалось, когда она увидела сапог этого полукровки на горле своей сестры.
Майли встречается с ней взглядом, жалобная, тихая.
– Не надо насилия. Пожалуйста, – она просит не их. Уже нет. Она просит Торн.
Но, когда в семье именно ты – непослушный ребенок, можно игнорировать просьбы, которые считаешь глупыми.
Они такие большие, эти трое. Такие тяжелые. Так уверенно держатся против двух девчонок, одна из которых уже лежит в грязи, а другая настолько худая, что ее запястья можно держать одной рукой. Большая ошибка.
Они никогда не ждут, ни скорости, ни силы удара. Кровь брызгает фонтаном. Мелькают выбитые зубы.
Торн прыгает в сторону, уворачиваясь от запоздало отвлекшегося от их седельных сумок бандита. Ей плевать на вещи.
Она сшибает полукровку раньше, чем он успевает хоть что-то понять. Это всегда легко. Легко увернуться от третьего, легко уронить его в лужу, легко упасть, точным ударом ломая ему нос. Легко снова вернуться к полукровке, выхватить нож, оттянуть его голову за грязные черные волосы, легко…
– Торн!
Крик сестры надрывный, болезненный. Бьет прямо по сердцу, бьет по костям, резонирует в глубине. Это травмирует Майли. Она так не любит жестокость.
От необходимости прекратить и оставить все так у Торн сводит зубы. Нож втыкается в мягкую землю, ее тонкие руки хватают полукровку, дергают вверх. Он сопротивляется, сдирает с нее шапку, но Торн плевать. Она рывком поднимает его, и в следующее мгновение его окровавленное лицо скрывается под водой, и он сворачивает на себя поилку для животных.
Двое других бросаются к ней, но замирают почти синхронно, когда видят, как из светлых волос показываются резные острые уши. На их лицах, таких разных, одинаковое выражение. Отвращение. Страх. Неверие.
Они видят эти уши, эти клыки, видят, наконец, этот разрез глаз и комплекцию.
– Реликтовый выродок! – вырывается у одного, того, кто остался без половины зубов.
– Кровосос, – говорит второй в неверии. Полукровка в руках Торн, наконец, все понимает.
– Пожалуйста, – говорит уже он, наполовину лицом в грязи.
Торн улыбается во все клыки.
I
Вместо сердца у нее только высохший нераскрытый бутон.
Торн кривится, сжимая кулак и раздраженно засовывая руку в карман, совершенно не думая о том, что раскрошившиеся мутно-желтые лепестки оставят невычищаемую труху внутри любимой жилетки. Может, она вообще сделала это намеренно – испортила дорогую ей вещь. Сегодняшний день и так начался отвратительно, даже без того, что в ярмарочную лотерею она выиграла не сердце удачи, которое всегда хотела, не деньги или заговор, а дурацкий сухой цветок.
Ей не помешало бы сердце. Говорят, эти безделушки и правда помогают – или хотя бы дают взглянуть на мир немного по-другому.
Сегодня канун праздника. В снегу на темных улицах Города-Бастиона скрываются ряды с самыми разными мелочами со светлого континента и островов, со всех сторон звучат призывы торговцев, каждый – с каким-нибудь новым глупым акцентом. Сегодня всем весело, или, по крайней мере, должно быть весело. Через несколько часов будут фейерверки, танцы, музыка и празднование Нового Начала.
Приамх-Глеасс – День, Меняющий Жизнь. Или, по крайней мере, так говорят старые сказки.
Торн любит старые сказки, но сомневается, что хоть что-то на самом деле изменится.
– Хватит кукситься, – Вэйрик задорно дергает ее за светлую прядку, стряхивая снег. Потом и сам встряхивает головой, как собака, и взбивает припорошенные снегом черные кудри. Его волосы настолько лучше ее собственных, думает Торн всякий раз, когда он так делает. Но он – расс-а-шор, ему положено иметь самые черные и мягкие кудри на свете, и самые черные угли-глаза. Не то что у нее – длинные сухие волосы выцветшего белесого цвета. Глаза, как разведенное вино из голубики, бледные и прозрачные.
– Молчал бы, ты вытащил два билета на световое шоу, а я – сухую траву.
– Я прошу тебя, – фыркает Вэйрик, улыбаясь. – Я такое шоу могу каждый день посмотреть на репетиции твоей сестры и ее подружек.
От его улыбки будто бы и правда становится теплее. Но Торн напоминает себе, что никогда не боялась холода и никакие лишние источники тепла ей не нужны. Они здесь не для того, чтобы развлекаться. Они должны выкупить место для представления, пока еще могут, потому что караван опоздал. Циркачей никогда не хотят пускать в крупные города. Воры, говорят про них люди, воры, шарлатаны и обманщики. Никогда не доверяйте странствующему народу, говорят люди. И все же они приходят каждый раз, когда караван останавливается рядом с их поселениями. И так будет всегда.
