Обожжённый баскский чизкейк для обожжённого сердца
Я открываю дверь
своим ключом и сбрасываю все тяжёлые пакеты прямо на пол в прихожей. Знакомые
ароматы когда-то бывшего моим дома укутывают, дразнят и зовут за собой на
кухню, где всё ещё висят развешенные мною над плитой сухие букетики лаванды,
веники лавра и пучки тимьяна с душицей. Я смотрю сквозь давно не мытое окно на
двор обычного спального района в Москве, и мне даже становиться немного жаль
тех счастливых студенческих лет, что я прожила здесь вместе с Томой. И хотя
сейчас я могу позволить себе более престижный район и более дорогую квартиру, я
всё равно иногда скучаю по нашим кухонным посиделкам за полночь, которые случаются
только в кущах жасминовой юности.
Тома должна быть
сейчас на работе, и я вернулась в свою старую съёмную квартиру, чтобы забрать
пару вещей из шкафа, которые я так и оставила здесь после переезда. Я прохожу в
свою комнату и достаю свои любимые платья, для которых у меня наконец-то появился
сегодня повод. Я знаю наощупь карту своей старой комнаты, поэтому мне даже не
приходится включать свет или открывать шторы, чтобы найти в шкафу то, что мне
нужно. Я провожу рукой по гладкому шёлку с японскими узорами, и мои пальцы
перебирают нежную кисточку на пояске, как до моего уха доносится слабый шум. Я
прислушиваюсь: похоже, в спальне Тамары открыто окно, в которое врываются
дворовые звуки.
Я направляюсь через
длинный вытянутый кишкой коридор к её комнату, но седьмое чувство подсказывает
мне, что я не одна в квартире. Я ступаю по потёртым деревянным полам, в которых
я знаю каждую трещинку, и приближаюсь к неплотно закрытой двери, разрезающей
тёмный квадрат коридора вертикальной белёсой полоской. Оттуда определённо
доносятся голоса, и я выдыхаю: значит, моя подруга дома. И явно не одна, судя
по низкому мужскому смеху. Я уже собираюсь так же неслышно деликатно удалиться,
чтобы не мешать влюблённой парочке, но что-то меня удерживает: то ли это
пресловутое седьмое чувство, то ли ноты смутного узнавания, то ли банальное
любопытство.
Я стараюсь на
цыпочках, практически не дыша, приблизиться к манящему меня узкому разрезу,
отсекающему дверь от косяка, и в полумраке зашторенной комнаты вижу на кровати два
силуэта. Тома громко стонет, и я удивляюсь, как не расслышала её крики раньше,
хотя, возможно, играющая в колонке музыка перекрывает все эти любовные всхлипы.
В треугольнике света, падающего от стыдливо прикрытых штор, я вижу, что она
стоит на четвереньках, изогнув по-кошачьи спину, и с завистью отмечаю, что даже
сейчас она выглядит как дорогая порноактриса на кастинге. Идеальная круглая
попка оттопыривается двумя аппетитными булочками, которые сжимает и мнёт в своих
крепких ладонях её партнёр, пока вдалбливает в неё свой крепкий поршенёк.
Томины грудки упругими апельсинчиками бьются под его напором, пока её
леденцовые ягодицы сплющиваются и снова наливаются об его железный подтянутый
пресс. Я завороженно гляжу на эту картину, не в силах отвести глаза, и не
удивлюсь, если в комнате напротив стоит большое зеркало, в которое эта парочка
успевает любоваться на отражение своей идеальной сексуальной позы.
Лицо мужчины скрыто
тенью, но я уже успела оценить его великолепную натренированную фигуру. Прямо
как у моего Лёши. Хотя нет, мой Лёша всё равно в сто раз лучше, с гордостью
отмечаю я про себя. И он достался именно мне, Яне Гофман, а не какой-нибудь
секс-бомбе Тамаре Лурдиной. Хотя я хорошая девочка, и должна только
порадоваться сейчас за свою лучшую подругу, которая в этот момент ещё сильнее изгибает свою стройную спину, пока её не
менее сексуальный партнёр, намотав её роскошные длинные волосы на кулак,
заводит своего вздыбленного жеребца в её стойло. Мне стыдно, что я подсматриваю
за чужой любовной игрой, но эти двое так красиво смотрятся, что я невольно
любуюсь плавными движениями их блестящих от пота тел, в едином ритме древнейшего
на свете танца расходящихся и смыкающихся снова.
Я задумываюсь: а
выгляжу ли я так красиво со стороны, когда примерно раз в неделю залезаю под
одеяло к возвращающемуся с важных деловых встреч Лёше? Хотя, надо признаться, в
последнее время это происходит как-то всё реже и реже. Встречи у него всё чаще,
а работы у меня всё больше. Пожалуй, это случается раз в три недели. Ну хорошо,
наверное раз в месяц, — соглашаюсь я сама с собой. Ладно, если честно, я не
помню, когда это было в последний раз. Возможно, месяц назад. Но сегодня я
определённо планирую исправить эту ужасную несправедливость.
Тут горячий
красавчик наклоняется, захватив одной ладонью идеальную круглую грудь, сжимая
её, как мягкий пышный бриошь, с аккуратной вишенкой соска на вершине, и целует
Тому в полуоткрытые губы.
— Обожаю тебя, масик, — хрипит он в запале страсти, ещё
сильнее взнуздывая мою подругу, и я буквально чувствую, как моё сердце
мгновенно черствеет, как выброшенная на асфальт хлебная корка.
— Ты
лучший, Лёша, — отвечает ему Тома, и я зажимаю рот рукой, чтобы не вскрикнуть.
Это и есть
мой Лёша. Красивый, сексуальный, бесподобный. Единственный. Как матадор на
корриде. Как гангстер на ограблении. Как Джонни Депп в юности.
И сейчас
они, сплетая свои тела, бьются в экстазе, пока одна его рука тискает нежную
податливую грудь, а вторая ласкает её идеально депилированную киску. Мой мозг
всё ещё пытается найти какие-то несостыковки в этой картинке, какие-то
нелогичности, но безрезультатно: вот его идеальные чёрные волосы, в которые я
так люблю зарываться пальцами; вот его татуировка ForeverYoungна предплечье: как я вообще сразу не
заметила её? Вот его идеальный итальянский профиль с горбинкой на носу и
чувственными, изогнутыми излучиной лука губами. Которыми он теперь целует
Томину шею, мочку уха и спускается ниже, по спине.
— Это было
бесподобно, — с довольным мурлыканьем сытой кошки растягивается она на спине, а
Лёша ложится рядом, опираясь на локоть, и продолжая ласкать её своим пальцем,
вырисовывая на её атласном теле круги, дорожки, восьмёрки.
Что мне
делать?! Ворваться в комнату? Но сама мысль об этом кажется мне невыносимой.
Словно я цепляюсь за призрачную надежду, что это всё неправда. Что всё
образуется. Что всё это просто дурной незрелый сон после тяжёлого ужина. Что
если пока я не заявила о том, что я всё знаю, всё ещё можно отмотать назад.
Притвориться, что я этого никогда не видела. Не была в этом пахнущем лавандой и
травами коридорчике. И ещё пахнущем изменой. С ароматом засахаренных в банке
цукатов с анисом и кардамоном. Как мой Лёша, когда я прижимаюсь к его груди.
Решено, я сейчас быстро заберу свои пакеты и исчезну из этой квартиры. Сотру
свою память.
