Тьма была густой, как нефть, и холодной, как лёд. Она обволакивала Алексея, растворяя всё, что он знал, всё, что он был. Ни звука дождя, стучащего по асфальту, ни боли от ножа, вонзившегося в грудь, ни запаха сырости питерского переулка – только пустота, бесконечная и глухая, как выключенный монитор, на котором погас последний пиксель. Его сознание дрожало, как слабая искра, готовая угаснуть в любой момент. Он не чувствовал тела, не слышал собственного дыхания, не ощущал ничего, кроме этой тьмы, которая тянула его вниз, в никуда. Алексей пытался вспомнить – что-то о коде, о квартире, о крови, стекающей по пальцам, – но воспоминания ускользали, как строки программы, стёртые случайным нажатием клавиши. Он умер. Это было ясно, как вывод ошибки в терминале. Но почему он всё ещё здесь? Почему эта искра не гаснет?
Вдруг в пустоте зажёгся свет —弱кий, мерцающий, как далёкая звезда на краю галактики. Искра в его сознании вспыхнула чуть ярче, цепляясь за этот свет, как за спасательный круг. Алексей попытался сосредоточиться, понять, где он, но вместо привычных ощущений – холода асфальта, сырости куртки, вкуса крови во рту – пришло что-то новое. Тяжесть. Пульсация. Как будто кто-то включил процессор, давно спящий в глубине его разума, и запустил программу, о которой он не знал. Он хотел открыть глаза, но век не было – только тьма и этот свет, который становился ближе, теплее, зовущим, как будто манил его к себе.
Тишина разорвалась. Голос – низкий, глубокий, спокойный – зазвучал в его голове, проникая в каждую клетку, как будто кто-то говорил прямо внутри черепа.
– Ты умер, Алексей, – сказал голос. – Твоя жизнь оборвалась в том переулке, под дождём, от руки того, кто не знал твоего имени. Твоё тело лежит там, в луже, холодное и пустое. Но смерть – это не конец. Это начало.
Алексей попытался ответить, выкрикнуть "кто ты?", "где я?", но его горло молчало, язык не шевелился. Он не чувствовал рта, не чувствовал тела – только разум, голый и уязвимый, висел в этой пустоте, как файл без носителя. Голос продолжал, ровный и властный, как будто читал строки кода, написанные кем-то свыше:
– Я вижу тебя, Алексей. Тридцать восемь лет, программист, одинокий, как строчка кода без документации. Ты писал программы для других, но не написал свою жизнь. Ты умер, не оставив следа. Но я даю тебе шанс. Новую форму, новую жизнь и дар, который поведёт тебя вперёд. Ты был слаб в своём прошлом, но теперь можешь стать сильнее. Прими его, и твой путь начнётся.
Сознание дрогнуло, как будто балансировало на краю пропасти. Смерть? Или что-то ещё? Алексей вспомнил переулок – холодный асфальт под спиной, лужу, пропитанную кровью, нож, вонзившийся в грудь, глаза маньяка, пустые и равнодушные. Он вспомнил свою жизнь – серую, как питерское небо, заполненную только работой, ноутбуком и тишиной, которая давила сильнее, чем любой дедлайн. "Я не хочу умирать", – подумал он, цепляясь за эту мысль, за этот голос, за единственный шанс, который у него остался. "Да", – решил он, и в тот же миг пустота взорвалась холодом, сыростью и запахом земли – острым, влажным, живым.
Глаза распахнулись – но это были не его глаза. Жёлтые, с узкими вертикальными зрачками, как у пантеры, они сверкнули в полумраке, улавливая слабый свет. Алексей лежал на каменном полу, холодном и неровном, окружённый мшистыми стенами пещеры. Воздух был тяжёлым, сырым, пах землёй, гниющими корнями и чем-то ещё – чем-то живым, но далёким, как шепот в темноте. Он попытался встать, но тело не слушалось – оно было чужим, неправильным, слишком большим и слишком сильным для того, к чему он привык. Он посмотрел на свои руки – нет, не руки, а лапы: длинные, жилистые конечности, покрытые редкой чёрной шерстью, с огромными когтями, острыми, как ножи, способные разорвать что угодно. Пальцы – если их можно было так назвать – дрожали, когти царапнули камень, оставив глубокие борозды, как следы от удара топора. Он опустил взгляд ниже – ноги такие же длинные, мускулистые, с такими же когтями, которые впились в пол, удерживая его. Хвост – длинный, гибкий, как змея – извивался за спиной, реагируя на его растерянность, как будто жил своей жизнью, независимо от его воли.
Алексей поднёс лапу к лицу, пытаясь ощутить его, но вместо гладкой человеческой кожи почувствовал грубую шерсть, вытянутую морду, острые зубы, которые прощупывались языком – длинным, шершавым, нечеловеческим. Он дотянулся до глаз – когти осторожно прошлись по краю морды, и он увидел своё отражение в луже рядом: жёлтые глаза пантеры, горящие в темноте, как два факела, морда обезьяны, но не той, что показывали в зоопарках, а дикой, хищной, с мощными челюстями и взглядом, от которого кровь стыла в жилах. Шерсть покрывала всё тело, редкая, но густая у плеч и груди, как у зверя, привыкшего к холоду и битвам. "Что я такое?" – мелькнула мысль, полная ужаса, неверия и какого-то странного, почти болезненного восторга.
"Сверхразум" отозвался в голове, ровный и спокойный, как голос бога, звучащий из глубины кода:
– Ты зверь, рождённый в бездне. Обезьяна, но не из твоего мира. Ты сильнее, быстрее, опаснее, чем был. Твоё тело – оружие, твой разум – ключ. Это твоё новое начало, Алексей. Но ты станешь больше, чем это. Поднимись. Иди вперёд. Враги ждут, и их сила станет твоей.
Он сжал когти, чувствуя, как дрожь пробегает по телу – не страх, а что-то новое, дикое, необузданное, как ток, бегущий по проводам. Пещера гудела, где-то вдали послышался шорох – лёгкий, но угрожающий, как будто что-то двигалось в темноте, кралось к нему. Алексей поднялся, покачиваясь на длинных ногах, хвост ударил по полу с глухим стуком, когти царапнули камень, оставив искры. Глаза пантеры сверкнули, улавливая слабый голубоватый свет, льющийся из трещин в потолке, как дыхание невидимого существа. Он сделал шаг, затем другой, чувствуя, как тело подчиняется, хоть и неохотно, как будто оно ещё не привыкло к его разуму, сопротивлялось, но уступало. Дождь, переулок, Питер – всё это осталось в прошлом, как файл, стёртый с жёсткого диска без возможности восстановления. Теперь была только эта пещера, этот путь, и он знал: назад дороги нет.
Пещера тянулась вперёд, узкая и сырая, как горло гигантского зверя. Стены были покрыты зелёным мхом, местами свисали тонкие корни, как волосы подземного чудовища, шевелящиеся от слабого сквозняка, который гулял по туннелю. Пол был неровным, усеянным мелкими камнями, осколками костей и лужами, в которых отражался свет – слабый, мерцающий, как будто кто-то зажёг свечу высоко над головой. Алексей шёл медленно, прислушиваясь к каждому звуку: его когти стучали по камню, хвост волочился за спиной, оставляя тонкий след в пыли, как подпись на чистом листе. Воздух был влажным, липким, он забивался в ноздри, заставляя морду кривиться – резкий запах земли смешивался с гнилью, как будто что-то умерло здесь давным-давно и всё ещё разлагалось в тенях. Он остановился у лужи, снова взглянул на своё отражение. Морда обезьяны, глаза пантеры, тело – гибрид силы и дикости, созданный не природой, а чем-то большим. "Это не я", – подумал он, но тут же поправил себя: "Это я. Теперь. И мне нужно понять, что дальше".
