В просторном холле отеля «Президент» было по обыкновению тихо, прохладно и безлюдно, как в анатомическом музее, где экспонатов больше, чем посетителей. Псевдороскошь, навеянная стилем рококо, а, может, и барокко, так и лезла в глаза из каждого угла. Дизайнер сделал все, чтобы гости буквально с порога восхитились буфетом из ореха, которого распирает от коллекционной посуды, восточными коврами из шелка и хрупкими китайскими вазами какой-то там Династии. Чтобы окончательно поймать клиента в сети отельного сервиса, начищенный паркет игриво подмигивал лаком, мягкие бархатные диваны манили к беззаботному возлежанию, свежесрезанные майские пионы дышали весной, а швейцар с рыжими гусарскими усами то и дело отряхивал форменный мундир от невидимой пыли. Вышколенный персонал томился в ожидании любой прихоти клиента. Дело осталось за малым – дождаться этого самого клиента.
Кузьма криво усмехнулся. Вся эта сверкающая замануха рассчитана на богатеньких мажоров, изображающих из себя бывалых путешественников с утонченными манерами. Интересно, как бы эти нувориши отреагировали, узнай, что ваза с иероглифами точно – китайская, но вполне себе – современная, можно сказать, грошовая. Ковер после химчистки изрядно полинял и его, не моргнув глазом, выдали за раритетный. Один буфет остался сам собой, не скрывая происхождения местной мебельной фабрики, и оттого смотрелся среди «пустышек» слишком правдиво. Именно поэтому мальчишка без всякого пиетета бухнулся в кресло, отчаянно претендующее на родство с дворцовой коллекцией Людовика только на основании сходства гнутых ножек и облупленной позолоты. Молодой человек, стоявший за стойкой ресепшена, нервно вздрогнул и побледнел, как покойник.
– Кузя! – процедил он сквозь зубы. – Ты что, в своем уме? Быстрее убирайся отсюда…
Мальчик пожал плечами:
– Ой, Леонтий, не нервничай ты так! Все равно в отеле никого нет! Да и не будет в ближайшие сто лет. Чего Вы каждую секунду полы драите, стекла начищаете? Ради кого?
Вместо того, чтобы прислушаться к предостережению, он скинул драные кеды и устроился в кресле с ногами, как турецкий султан.
– Ну, скажи, кому придет в голову тащиться в наш Сумов, которого и на карте не найдешь, да еще, чтобы поселиться именно в этом отеле? Я даже не знаю, зачем и для кого его построили…
– У нас гости…
Леонтий горделиво приосанился и уставился рыбьими глазами на Кузю, предвкушая реакцию. Его ожидания оправдались сторицей.
– Врешь!
Мальчишка подскочил на месте, будто ужаленный в пятую точку.
– Ночью заселились! Двое! – процедил сквозь зубы служащий, поправляя галстук-бабочку. – Судя по виду, очень важные персоны…
– Иностранцы?
– Костюмы на них точно импортные, уж поверь, я разбираюсь. А, багажа… не было. Вот что странно!
– В каком номере остановились?
– Второй этаж. Президентский люкс!
– Фьють! – присвистнул Кузя через щербинку между передними зубами. – Интере-е-е-есненько-о-о…
– Во именно! – кивнул молодой человек. – Весь персонал, как на иголках.
– Может, они по приглашению мэра прибыли?
– Ничего такого не слышал, – пожал плечами Леонтий.
– А тебе мэр всегда о своих планах докладывает? – съехидничал Кузя.
– Так! – взвился служащий. – Тебе делать нечего? Шляются тут всякие конопатые малолетки…
– Мне уже двенадцать, если что! – не сдержался мальчишка. – И я не конопатый, а золотой!
– То еще золотце… Ты еще здесь? Брысь, говорю!
– Ухожу, ухожу…
Кузя виртуозно изобразил безразличную, и даже скучающую гримасу, по которой любой мог бы легко догадаться, насколько ему вообще интересны эти гости. Подумаешь, первые постояльцы отеля с момента его открытия!
На самом деле, мальчишка ни о чем другом уже и думать не мог. В кои-то веки, в неторопливо-провинциальном, сонном Сумове, где от скуки сводит скулы, а по центральной площади гуляют красно лапчатые гуси что-то, да происходит! Нашлась, наконец, благодатная почва для пытливого мальчишеского ума. Даже в таком незначительном событии Кузя узрел следы какой-то важной, может быть – государственной тайны. Его логичный ум начал выстраивать пирамиду версий.
– Гости пожаловали не проходные, значительные, всякому понятно! Прибыли тайно (даже на ресепшене ничего не знали) и налегке, заселились в лучшие апартаменты, целью приезда обозначили – туризм. Это в Сумове-то? Да тут кроме парикмахерской и аптеки пойти некуда! Вряд ли они пожаловали ради развалин старой крепости, где местные мальчишки ищут сокровища, да и то, только потому, что больше заняться нечем. И почему без багажа?
Кузя поднял вверх указательный палец и глубокомысленно заметил:
– Это же сразу их выдаст!
Он любил наблюдать за людьми, а потому давно заметил, что с потрепанными рюкзаками предпочитают передвигаться по миру в поисках свободы хипстеры. Семейного человека выдают старомодные чемоданы со сломанными замками и перевязанные в боках веревками, куда заботливые хозяюшки умудряются уложить не только необходимые вещи, но и аптечку на все случаи жизни, кипятильник, дорожный утюжок и семейный альбом. Как будто за время поездки хозяин позабудет, как выглядят родственники! Кожаные саквояжи предпочитают прыткие коммивояжёры, готовые в любое время дня и ночи всучить какую-нибудь ненужную дрянь под видом новейшего достижения науки и техники, без которого непонятно, как Вы жили до сих пор. С постояльцами отеля «Президент» все оказалось сложнее.
– Возможно, они расследуют какое-то преступление! Видимо, оно такое страшное и кровавое, что нельзя разглашать… чтобы паники среди населения не было!
Кузя похолодел от своей же догадки:
– В Сумове появился маньяк-убийца! Кто же им может быть? Так-так… Может, медсестра из детской больницы? А что! Ей дай волю, она всему городу уколы поставит, и не по одному разу, да еще со зловещей улыбочкой. Удовольствие она, что ли, получает, когда пациенты ойкают да айкают? А как же клятва Гиппократу?
Кузя интуитивно почесал больное место на «пятой точке».
– Нет, скорее всего, это Леонтий, с ресепшена. Он какой-то плоский, как картонная заготовка, голос противный, а глаза, что у рыбы камбалы – бесцветные, хладнокровные и вращаются во все стороны. А еще это дурацкое имя – Леонтий! Бр-р-р…
Кузя выразительно представил, как худой и бледный Леонтий бредет среди ночи по городскому парку в длинном плаще, под которым прячет кухонный нож для разделки мяса. Ох… мамочки!
– Кто еще?
У Кузи промелькнуло слабое подозрение на счет собственного деда Ивана Ксенофонтьевича, который грозил зашибить, если внук не прекратит холодное мороженое килограммами поглощать, но пришлось и эту версию отвергнуть, как маловероятную. До сих пор же ничего не произошло, а поводов – сколько угодно! Да нет, родной дед, все-таки…
