«Воспоминания возвращались медленно, кусками и полностью игнорируя хронологию. Сразу после осознания, кто Я такой, мне вновь пришлось окунуться вглубь веков и пережить картину своей казни. Это самое яркое воспоминание всей моей жизни, и оно всплывает в памяти первым в каждом новом перевоплощении. Всегда: и до, и после этого случая Я планировал свою смерть. Но в тот раз все пошло не так. Вернее, не совсем так.
Все началось, когда в окрестностях Иерусалима появился этот блаженный Иисус. Сначала его появление не вызвало у меня никаких опасений. Как и всякий блаженный он высказывал бредовые мысли о противлении злу смирением, о бескорыстии дающего, равенстве людей перед богом и много, о чем еще в этом же духе. Любой беспристрастный анализ его речей выдавал в нем сумасшедшего. Но кто будет вникать в смысл публичной речи человека, признаваемого всеми чуть ли не пророком? Люди слышат лишь то, что хотят услышать. Поэтому, куда бы не приходил Иисус, народ вылезал из всех щелей и толпой окружал его, едва заслышав его спокойный, умиротворяющий голос.
У него появились почитатели. Они стали называть себя его учениками и таскались за ним от селения к селению. Когда Иисуса заносило совсем уж вглубь своего сознания, и люди в толпе начинали недоуменно переглядываться, ученики мгновенно растолковывали собранию гениальную мысль своего учителя.
Чем больше почитателей становилось у Иисуса, тем меньше было желающих принять крещение от моей руки в реке Иордан. Когда поток моей паствы сократился вдвое, пришлось признать: у меня появился конкурент. Он становился серьезной помехой моему плану. Плану, который Я вынашивал с момента, когда мне удалось собрать все компоненты «эликсира жизни». Это не был пока «эликсир богов», но все же он давал полтора века безболезненного существования. Именно столько времени мне должно было хватить, чтобы создать новую религию и стать ее живым богом.
Реализация плана текла медленно. За полгода Я сумел подготовить лишь двух учеников-проповедников, способных отправиться в странствия, дабы нести людям веру в пришествие на Землю самого всевышнего. А этот сумасшедший за две недели увел половину моей паствы и заимел дюжину фанатичных учеников.
Нет, конкурировать с таким бесполезно. Гораздо выгоднее привлечь его на свою сторону. Сказано – сделано. Я отправил к Иисусу своих учеников, и они уговорили его принять от меня обряд крещения.
В назначенный час на берегу Иордана собралась огромная толпа. Это постарались мои помощники. Они прошлись по окрестным селам и анонсировали явление нового мессии.
Когда на берегу появился Иисус, Я воскликнул: «Вот тот, кто идет вслед за мной».
Под ликующие возгласы толпы Я с торжественным выражением лица (торжественным ровно настолько, чтобы не рассмеяться от комизма ситуации) окрестил блаженного. Теперь на правах крестного отца я мог исполнять роль его наставника. Во время «таинства» Я убедил его, что он мессия, сын божий и способен творить чудеса. Надо сказать, это было несложно. Он и сам верил в свою избранность, в предначертаность своей судьбы. Мне оставалось лишь чуть-чуть подсказать, в чем заключается его миссия.
Иисус мне поверил. Да и как бы он не поверил, если у него на самом деле начали получаться чудеса? Не хочу вдаваться в подробности и раскрывать секреты, как мне удавались его чудеса, но люди начинали верить, что он действительно сын божий. И это было главное условие моего нового плана. Я буду живым богом, но не в образе Иоанна, а в образе Иисуса.
Трюк смены образа Я проделывал десятки раз. Это несложно. Надо только чтобы в момент смерти Иоанна рядом находился блаженный Иисус. Именно его «блаженность» является гарантией, что его мозг не отторгнет сознание, покинувшее тело Иоанна. Мое сознание, если кто не понял.
Однако, на деле оказалось не все так просто. Сложность возникла, казалось бы, на пустом месте. Камнем преткновения стал вопрос: как должен умереть Иоанн? Себя он убить не мог, так как сам проповедовал, что жизнь человека принадлежит богу. Только бог дает и отнимает жизнь. Самоубийство подорвало бы веру в меня и мое учение. Единственно верным решением сначала показалось быть убитым наемным убийцей во время очередной проповеди Иисуса. Но, поразмыслив, Я отмел и этот способ. Люди могли сказать: что за пророк этот Иисус, если не сумел предотвратить убийство своего крестного отца и наставника?
Решение пришло неожиданно, когда я увидел, как на площади в Иерусалиме отрубают руку какому-то вору. Казнь – вот что мне нужно! И тогда Я в своих проповедях начал хулить Ирода, тогдашнего царя Иудеи. Это было самое страшное преступление в этой стране. Но время шло, а стража царя никак не реагировала на мои преступные деяния. Тогда я стал обвинять Ирода во всех грехах, в том числе и в прелюбодеянии со своей падчерицей Соломеей. Или это, или все в совокупности привело к нужному результату: меня арестовали. Перед арестом Я приказал своим ученикам привести к месту казни Иисуса.
До этого момента все шло по плану. Но дальше все покатилось кувырком. Как потом выяснилось, ученики Иисуса не отпустили его с моими помощниками. А когда те попытались увести блаженного силой, они забили их палками чуть не до смерти.
А теперь самое страшное. Когда меня подвели к плахе, Я окинул взглядом толпу зевак и не увидел в ней ни Иисуса, ни своих учеников. Сейчас мне снесут топором голову, и на этом моя земная жизнь оборвется. Никогда ни до, ни после этого Я не испытывал такого страха. Не будь этого страха, я мог бы усыпить палача, отвести глаза стражникам и сбежать. Но страх сковал все мои мысли. Я без сопротивления дал палачу уложить себя на плаху. Я не видел взмаха топора, но услышал, как он с шумом рассекает воздух. Резкая боль на шее потушила мое зрение. Я оказался в полной тьме и тишине. Мне казалось это длится целую вечность и Я, наконец, успокоился.
Сразу, как только пришел покой, появились и звуки. Сначала неясные, похожие на монотонный гул с едва различимыми всплесками. Потом всплески превратились в отдельные голоса, и Я понял, что слышу гул толпы. Вскоре и тьма начала рассеиваться. Свет постепенно заполнял собой окружающее пространство и внезапно прямо передо мной высветил мою голову. Вернее, голову Иоанна. Она лежала на брусчатке в луже крови, устремив на меня безжизненный взор.
Странным показалось то, что голова находилась совсем близко от меня, как будто Я стою на четвереньках. Я попытался поднять свои руки, и оказалось, что это руки ребенка. Так вот почему мое сознание не покинуло этот мир! Оно зацепилось за мозг ребенка, вытеснив его неокрепшее сознание. Но откуда здесь взяться ребенку? Неужели ученики Иоанна успели его привести!?
