I .
Дом лесника стоящий на опушке,
У речки, дальше горы и тайга.
Там кедры упираются верхушкой,
И разрывают в клочья облака.
Лесник, мужчина – пожилой хозяин.
Его любила, он ей Бог – Отец,
В её породе выбор не случаен,
Монгольский волкодав – гроза, боец.
Он кличку Альфа дал своей собаке,
Что означало, главная в тайге.
Она всегда готовая к атаке,
Любого зверя жизнь на волоске.
Ещё щенком, она в себя впитала,
Что существа в лесу – её враги.
Для них страшнее нет её оскала,
И лишь она хозяйка всей тайги.
И день, и ночь следят за этим краем,
Прошли район свой вдоль и поперёк.
Тогда нашла, то место – было раем,
Среди тайги ручей, цветы, лужок…
II.
Любила, без ума свою хозяйку,
Везде за ней ходила по пятам.
В душе, она свою хранила тайну,
Всё с ней делили люди пополам.
Лишь им понять, что их объединяет,
Они же здесь, два женских существа.
Сказала раз хозяйка без утаек:
"Нет смысла без детей – гласит молва!"
Лежала рядом, согревая ноги,
И наблюдала, как рыдает мать,
Не дали ей за жизнь ребёнка, боги.
Прошла пора и скоро умирать.
В короткий день, зимою, вечерами,
Смотрела Альфа матери в глаза.
Печаль её не выразить словами,
Зачем жила? И капает слеза.
Познать хотелось радость материнства,
Вздыхал хозяин, утешал, как мог.
Нет показаний в этом медицинских,
А что же дальше? Знает только Бог!
Почувствовав своим собачьим сердцем,
То горе, что съедало изнутри,
Скулила, выражая свою верность,
Порой, не спали ночью, до зари.
И голову положив на колени,
Облизывала руки и лицо.
Сочувствие собаки было ценным,
Зарю встречали, выйдя на крыльцо.
Хозяйка говорила, тогда Альфе:
"И у тебя, нет деток восемь лет,
Для женщины ведь это ненормально".
Потом встречали солнечный рассвет.
К зиме хозяйка сильно заболела,
И через месяц тихо умерла.
Упал мужчина на могилу, телом,
В душе его сгорело всё дотла.
В собаке, сжалось сердце, видя это…
И к небу запрокинув свою пасть,
Казалось, давят тучи мало света,
Она завыла, волком, не таясь…
III.
Пришла весна, травой покрыв поляны,
Согнав в тени последний серый снег.
Весь мир проснулся, от тепла чуть пьяный,
От красоты земной замедлив бег.
Хозяин на три дня уехал в город,
От скуки Альфа вышла на лужок.
Иди вперёд ей солнце семафорит,
И время не пройдёт без дела впрок.
А там трава, особо шелковиста,
Имеет кисловато-горький сок.
Дышать хотелось воздухом смолистым,
Осталось до лужка один бросок.
И вот её любимая поляна,
Вдруг ощутила, чей-то острый взгляд,
Блуждал по ней, заныла в сердце рана.
Глаза из темноты огнём блестят.
Шерсть дыбом и она готова к схватке,
На встречу шёл самец заклятый враг,
Огромный волк и нет в нём недостатков,
Смотрел с любовью, и замедлил шаг.
С огромной головой, высок и строен,
Янтарные глаза, стальная шерсть.
Грудь широка, уверен и спокоен,
Взгляд не сводил, в сомнения поверг.
Не поняла сама, прошла в ней злоба,
Он выполнил знакомства ритуал.
Инстинкт в её крови, горит утроба,
Нюх не подвёл и волк об этом знал.
Три дня летели быстро, незаметно,
Они любили, но пришёл тот час.
Звала его с собой, но было тщетно,
Я буду приходить, – она клялась.
Пришла домой, где был уже хозяин,
Привёз ей много вкусной колбасы.
Наелась, за три дня и дом был раем,
Несутся дни, мгновения, часы.
Была не раз, на той любви поляне,
Ждала подолгу, только друга нет,
Домой бежала, тишина на стане,
Но чувство, что случится много бед.
Чуть позже, привезли туда команду,
Из города собак и егерей.
Теперь несут они самца гиганта,
И как тогда, опять случилось с ней.
Оборвалось внутри, увидев друга,
Как будто хоронили они мать.
От воя содрогнулась вся округа,
Не долго, ей пришлось расплаты ждать.
Тогда и поняла, жизнь зародилась…
Пора пришла, начало сентября,
Внутри зашевелились жизни силы.
– Я стану мать, мучения не зря!
Пошла в тайгу на ту её поляну,
Где встретила отца своих детей.
– Тем самым залечу на сердце рану,
Нет существа желанней и родней.
И первый, и второй родился мёртвый,
Крепыш последний, шустрый был – самец.
К груди подполз, уверенно и твёрдо,
Уснул потом, наевшись, наконец.
И нет счастливей матери на свете,
Смотря на солнце, щурила глаза.
Слабела, тяжело даются дети,
Сочилась кровь и капала слеза.
Щенка не бросишь, не дойти до дома,
Жизнь теплилась её, ещё три дня.
Судьба хозяйки – матери знакома…
Кормила сына каждый миг ценя.
В четвёртый день от голода проснулся,
Стал теребить холодные соски,
Но не подвижна милая мамуля,
Потом скулил от голода, тоски.
Тот громкий визг, услышала волчица,
По близости родившая волчат.
Бежала, чтоб испить в ручье водицы,
Щенки, наелись и пока молчат.
Не вынесло такого её сердце,
Взяла за холку отнесла к себе.
Завыв прощально о троих умерших,
Чтоб Бог помог семье в её мольбе.
IV.
Приёмыш становился всё сильнее,
Стал лидером среди волчат в норе.
Размером больше, рвался в бой смелее,
Им месяца – четыре в декабре.
И аппетит у всех волчат отменный,
Зубами рвали и жевали дичь.
И он уже охотник полноценный,
Науку ту легко сумел постичь.
Брала волчат, волчица на охоту,
Он быстр, свиреп и не тревожит страх.
Защитой был щенкам его помёта,
Держал добычу крепко он в зубах.
Людей приёмыш не боялся вовсе,
И мог идти спокойно по следам.
Свирепый нрав наследовал отцовский,
Он спуска не давал в бою волкам.
Ублюдок – помесь волка и собаки,
Гибридный гетерозис*, всех крупней.
Выносливый в бегу, свирепый в драке,
Как человек хитёр и всех умней.
Он мог убить и зверя, и скотину,
Стал вскоре в этой стае вожаком.
И вёл вперёд зубастую лавину,
Быть лучшим и таков его геном.
Проходит год и вот настала осень,
Возле деревни пропадает скот.
Увидели следы от лап меж сосен,
И как всегда, всем дел невпроворот.
Огромные следы, в два раза больше,
Решили провести волков отстрел.
