ГЛАВА 1
— А не побоишься пробежаться Волчьей ночью?
Вопрос застал врасплох. Иллирин подняла взгляд на девушек из круга, пытаясь по глазам понять, кто же осмелился спросить подобное. По голосу разобрать не получилось, слишком много шорохов и шепотков. И порой даже кажется, что по углам клубятся тени, волчьи тени.
Гордо подняв подбородок, девушка поднялась, перекидывая за плечи светлые косы, и свысока посмотрела на собравшихся. Они тут же притихли, головы опустили, зашептались, принялись венки усерднее плести. Иллирин подняла руку вверх и посмотрела на свой. Вот уж что она никогда не умела, так красиво травы складывать. И всё же…
— Я дочь нилэса, — самодовольно сказала Илли. — А раз я дочь нилэса, то и Волчьей ночью могу пробежаться под волчьей луной.
— Ну так пробеги, говорить все горазды, — хмыкнула Цилля.
Иллирин бросила на неё недовольный взгляд. Младшая сестрица вечно подначивала, а потом ловко умывала руки. И все наказания доставались старшей, нилье, а нильэсса сидела и хлопала ресничками. Сердце быстрее забилось в груди, во рту пересохло. Все же знают, что этой ночью по земле ходит Волк, невесту ищет. А как найдёт девицу без мужа… то заберёт к себе в лунный замок и в первую брачную ночь растерзает.
Под напором двух десятков глаз Иллирин невольно отступила на шаг. Недоплетённый венок выпал из ставшей мягкой ладони, и девушка поняла: если струсит, поверит во все эти древние байки и струсит, то уважение долго не вернёт. Если вообще сможет когда-нибудь его вернуть.
— Ну ладно, — самодовольно хмыкнула она, пряча за безрассудством первобытный животный ужас. — Сбегаю я под луной…
— До пруда! — крикнула Цилля. — Принеси оттуда мой кокошник.
“И тут ты решила меня уколоть? Эх, сестрица… и в кого ты такая выросла?” — с грустью подумала Илли, подходя к двери.
На всякий случай дёрнула её пару раз, но в Волчью ночь все девок берегут, запирают получше. Выйти так просто не получится.
— А ты через окно, — вновь подала голос сестрица.
— Хорошо. Успокойся уже, — вздохнула Илли, подпоясываясь и подходя к ставням.
Их тоже заперли снаружи. Да всего лишь на крючок. Раскрыв окно, Иллирин попыталась мизинцем поддеть металл. Раз, другой, на третий получилось.
В комнату ворвался порыв холодного ночного ветра. Он принёс запахи мокрой земли, хвои и костров. Свечи поперемигивались и погасли, и только полная луна без стыда заглядывала в комнату, пытливо поглядывая на собравшихся.
— Моя нилья, не надо! — подал голос кто-то из дворовых, когда Иллирин уже перебросила одну ногу через подоконник.
Из подвала, в котором их заперли, выбраться несложно.
— Ну нилья я или не нилья? Сбегаю и вернусь. А вы пока ставни прикройте, чтоб не заметили чего. Я мигом, и глазом моргнуть не успеете, — бахвалилась она, выходя на улицу.
Земля под ногами была холодной, тонкие стебельки травы цеплялись за подол платья.
“Глупости какие. Тебе бы Волка страшиться, а не людей”, — приободрила себя Иллирин, твёрдо верившая в то, что никакого Волка не существует. Ловко перебежав к колодцу, она затаилась, а потом перебежками между кустами добралась до забора. Никто не выглянул из терема, не посмотрел ей вслед. Тишина, спокойствие… Если прислушаться, то можно услышать песни шаманов и ведьм на Волчьей горе. Пытаются задобрить духа, которого не существует.
Подпрыгнув и подтянувшись, Иллирин перебралась через забор, пробежала метров тридцать и оказалась в лесу. Под ногами похрустывали маленькие веточки. Так оглушительно, что казалось, её даже в тереме услышат, не то что дикие звери в диком лесу.
“Да-да, в диком. Да тут все вычищено почти как в парке. Даже скучно. И звери здесь редко бывает. Разве что белки какие. М-м, вроде пару раз лисицу видели. Волков, а тем более Волков тут нет”.
Пробираясь вперёд по известной тропинке, Илли злилась. На людей, придумавших глупого Волка. На Циллию, вечно впутывающую её в неприятности.
“Нет, она точно не поможет… А поутру обнаружат, что тебя не было в девичьей комнате… Ой дура ты, Иллирин, ду-ра… А не дочь нилэса! Кто ж такие глупости творит. Да все и так знают, что храбрее тебя нет никого! А ты продолжаешь это доказывать”, — думала она, прислушиваясь к ночным шорохам.
Вот пролетела сипуха. Совсем не боится её, знает, что не нужна человеку худая хищная птица. А вот шуршит мышь, убегая от неё. Хлопанье крыльев, недовольное уханье, и спустя всего минуту ночная охотница улетает прочь с попискивающей в когтях добычей.
А потом завыл волк. Так протяжно и грустно, что Илли невольно замерла, чувствуя, как странная волчья песня прошивает её насквозь.
“Волк? Да уже года три как так близко к поселению не подходили. Мерещится тебе со страха, дурёха. Давай, до пруда всего ничего осталось!” — приободрила себя она.
Волк завыл снова, наплевав на страх перед человеком, на близость шаманских костров. Он был совсем рядом. Подобрав подол юбки, Иллирин быстрее рванула к пруду. Знала, что Цилли не пустит её внутрь без кокошника. И уж лучше украситься шрамом от волчьих когтей и клыков, чем прослыть трусихой!
Чем быстрее она бежала, тем яростнее хлестали по лицу ветки. Прикрываясь свободной рукой, Илли неслась вперёд, уверенная, что она обязательно сможет. Не раз и не два уже в подобные передряги попадала и всегда выходила сухой из воды. Вот нос уловил запах рогоза и мокрой земли. Уже почти добежала, почти добралась, как вдруг что-то горячее коснулось её руки.
Закричав со страху, Илли попыталась ускориться, но почувствовала, как её тянут на себя сильные руки. Мужские руки.
И тут уж сердце выпрыгнуло из груди. Иллирин закричала бы, да пахнущая хвоей шершавая ладонь закрыла рот, прижалась к носу так, что дышать тяжело. Их взгляды пересеклись, и Илли с ужасом уставилась в жёлтые глаза с огромным чёрным зрачком. Чем больше она смотрела на незнакомца, тем сильнее ужас сковывал по рукам и ногам. Простая домотканая рубаха, босые ноги, короткие светлые волосы, а на голове волчья шкура… Кажется, даже с черепом. Клыки торчат.
Приблизившись, незнакомец шумно втянул носом воздух, прикрывая глаза. Иллирин попыталась дёрнуться, укусить его за руку, но тому что с гуся вода. Как стоял и изучал её, так и продолжил. Илли пятилась маленькими шажочками, а он наступал, не давая отдалиться. Вот спина упёрлась в шершавое дерево, и девушке показалось, что это конец. Что кто-то выследил её, наверняка с подачки Цилли. Сейчас повалит на траву в ночь, когда ни от кого помощи не дождёшься, и обесчестит. Ух тогда батюшка будет лютовать!
— Подходишь, — с кривой ухмылкой прошептал мужчина, проводя шершавым пальцем по щеке.
Иллирин зажмурилась от страха и принялась про себя нашёптывать заговор, отгоняющий Волка.
