Туманным утром, когда вся деревня еще спала, травница Мая уже была на опушке, рядом с поселением, и собирала разные травы. Густой туман окутывал все вокруг, делая лес загадочным и таинственным. Мая вдыхала влажный воздух, который приятно холодил лицо.
У нее был дар – она могла находить и распознавать полезные растения, мимо которых любой другой прошел бы мимо, не заметив. Всю свою жизнь она посвятила лесу, часами изучая каждую травинку и каждый листок, но в этот день ей особенно повезло – она нашла палфус жизни, крохотное растение на тонком стебельке с одним оранжевым лепестком, который выделялся ярким пятном на фоне бледной зелени.
Мая знала, что должна быть осторожной. Она медленно наклонилась, стараясь не упустить ни малейшей детали: как листья слегка дрожат на ветру, как блестит роса на стебельке. Нужно было аккуратно сорвать палфус, чтобы лепесток не отпал, ведь если это случится, все лечебные свойства растения исчезнут. Мая затаила дыхание и протянула руку… Но вдруг тишину нарушил громкий звук хлопающих крыльев, и тени пронеслись над ее головой. Из-за этого внезапного шума травница дернула рукой, и драгоценный лепесток плавно опустился на землю.
– Ох уж эти чертовы птицы, разлетались тут! – в сердцах прокричала Мая на всю опушку. – И чего вам с утра не спится?
Звонкий голос разнёсся в тумане, и, словно в ответ на негодование, неподалеку послышалось карканье. Девушка резко оглянулась, но ничего не увидела. Туман стелился густыми клубами, скрывая всё вокруг.
– Кар! Кар! – повторилось с той же стороны.
Мая нахмурилась и пробурчала:
– Ну и что вы тут раскаркались?
Казалось, что птицы её куда-то звали. Она снова услышала:
– Кар!
Травница насторожилась: совпадение было слишком странным, как будто вороны и впрямь разговаривали с ней. Она остановилась, стараясь понять, что именно они хотели ей сказать.
– Неужели ты зовешь меня? – удивленно спросила Мая, глядя в ту сторону, откуда доносился звук.
Ответ не заставил себя ждать.
– Кар! – прозвучало снова, отчётливо и настойчиво.
С небольшой опаской, но все же больше с любопытством, Мая пошла на звук. Её шаги были медленными, осторожными, а сердце билось быстрее обычного. Лес в тумане казался живым и дышащим. Пройдя всего несколько метров, она увидела на земле плетеную корзинку. Множество воронов окружало ее, их черные перья блестели в утреннем свете, как будто они были частью тумана. Самый крупный ворон сидел прямо на ручке корзинки, глядя на Маю с настойчивым интересом.
– Кар! – ворон снова издал этот резкий звук, словно подтверждая, что обращается именно к ней.
Мая сделала несколько шагов, и вся стая воронов вмиг взлетела, обдав её ветром. Она инстинктивно прикрыла лицо рукой, чувствуя на щеках холодный воздух. Лишь самый большой ворон остался сидеть на корзинке, внимательно наблюдая за ней, словно ожидая её действий.
Подойдя совсем близко, Мая наконец увидела, что находилось в этой корзинке. А точнее – кто. В ней сладко спал младенец, но очень необычный. Его кожа была пепельно-серого цвета, и он казался таким хрупким, как маленькая веточка. Мая застыла, её дыхание замерло от удивления. Она не знала, что делать: кто мог оставить ребенка в таком месте, и почему вороны охраняли его?
Она осторожно протянула руку к малышу, её пальцы дрожали. Ворон, сидящий на ручке корзины, негромко щелкнул клювом возле её руки, давая понять, что нужно быть осторожной. Мая вздрогнула и коснулась младенца. Его кожа была теплой, и когда он почувствовал её прикосновение, то во сне слегка улыбнулся. Эта улыбка была такой неожиданной, что сердце травницы сжалось от нежности.
– О, маленький, кто же ты такой? – прошептала она, а ворон как будто одобрительно каркнул и, взмахнув крыльями, улетел, растворяясь в тумане.
Мая еще некоторое время завороженно смотрела на спящего младенца, слушая его тихое, ровное дыхание. Казалось, будто весь мир вокруг затаил дыхание вместе с ней. Наконец, она взяла корзинку и, прижимая её к себе, медленно пошла в сторону деревни, осознавая, что теперь на ней лежит ответственность, о которой она даже не подозревала этим туманным утром.
15 лет спустя
Утро плавно перетекло в яркий полдень, когда детская площадка наполнилась шумом и криками.
– Якоб, Якоб, полегче! – кричал паренек лет пятнадцати, бегая по площадке и уворачиваясь от огромной доски.
Якоб был высоким и сильным юношей, чьи мощные руки легко, словно игрушку, держали деревянную лавку. Он не отличался особой сообразительностью и, будучи чрезвычайно вспыльчивым, часто терял контроль над собой. Вот и теперь он стоял, размахивая лавкой во все стороны, едва не задевая детей, которые с визгом разбегались, пытаясь избежать удара.
– Что опять случилось? – прокричал дедушка, вбегая на площадку с обеспокоенным выражением лица.
– Мы просто играли в догонялки, и Якоб стал… водить! – воскликнула рыжеволосая и конопатая девчушка, отпрыгнув от лавки в сторону. Она тяжело дышала, и в её глазах светилось отчаянное желание защитить своих друзей. – Когда он не смог никого поймать, он вырвал с корнем лавку и теперь пытается нас убить!
Дети продолжали метаться по площадке: кто-то плакал, кто-то пытался спрятаться за кустами, но Якоб не прекращал своей яростной атаки. Его лицо побагровело от напряжения, а глаза горели гневом. С каждой секундой он раскручивал лавку все быстрее и быстрее, грозя попасть в кого-либо из детей. На его лбу проступил пот, но ярость не отпускала.
Потеряв всякое чувство меры, Якоб загнал в угол дедушку и рыжеволосую девчонку, которым негде было укрыться. Страх застыл в их глазах, когда он поднял лавку, готовясь нанести удар, но внезапно… небольшой камушек прилетел силачу прямо в переносицу.
Удар был метким. Якоб на мгновение замер, его лицо исказилось от боли, а затем он потерял равновесие и упал, тяжело грохнувшись на землю. Лавка, которую он держал, выскользнула из его рук и, словно насмехаясь, упала сверху ему на голову.
Перед тем как потерять сознание, Якоб заметил маленького худощавого мальчика, сидящего на крыше дома. Все дети на площадке проследили за взглядом Якоба и тоже увидели парнишку. Наступила тишина, в которой слышался только шум ветра и учащенное дыхание детей. Через несколько секунд эта тишина сменилась громким криком, и дети разбежались кто куда, не зная, чего ожидать дальше.
Якоб остался лежать без сознания, а мальчишка на крыше дома сидел, задумавшись, как будто решал, стоит ли ему сделать что-нибудь еще или уже достаточно. Его глаза на мгновение встретились с глазами рыжеволосой девочки: они смотрели с непостижимой серьёзностью, так, словно эта хитрая шалость стала началом чего-то большего.
