Придет пора, и ты, как все, умрешь,
Но смерть твоя не даст газетам пищи,
И гроба твоего на городском кладбище
Не окружит печально молодежь.
Случевский не почтит тебя своим куплетом,
Как гробовщик-поэт, – вот жребий твой каков!
И вместо всех торжественных венков
Два-три приятеля лишь явятся с «букетом»…
Стихи Д. Д. Минаева на смерть В. П. Бурнашева[1]
В этом предисловии я не ставлю задачу описать жизненный путь В. П. Бурнашева, он сам это сделал в помещенном далее автобиографическом очерке «Мой литературный формуляр и нечто вроде acquit de conscience: кто такой в литературной петербургской братии Владимир Петрович Бурнашев». Не буду я давать и общую характеристику воспоминаний Бурнашева, поскольку это хорошо сделано Ю. Г. Оксманом, статья которого для планировавшегося, но не изданного сборника воспоминаний Бурнашева впервые публикуется сразу после моего предисловия. Здесь я хотел бы показать, как получилось, что воспоминания Бурнашева, обладающие, при всех их недостатках, и немалыми достоинствами, до сих пор почти не переиздавались и никогда не выходили отдельным изданием.
У мемуаристов, как и у поэтов и прозаиков, складывается определенная репутация, которая определяет, будут ли в дальнейшем переиздавать их произведения. Но тут, помимо литературной ценности, есть еще дополнительный критерий оценки: достоверность. В результате одних мемуаристов ценят высоко, нередко переиздают, всюду цитируют и относятся к ним с полным доверием. Воспоминания других навсегда остаются на страницах старых журналов, и лишь время от времени добросовестный историк обращается к ним в поисках нужных сведений. И, наконец, третьи, подобно первым, также приобретают известность, но специфическую, «геростратовскую» – как фальсификаторы, лгуны и мошенники. Использовать их публикации в научной работе считается дурным тоном. Если не выходить из круга литературных воспоминаний, то в качестве представителей первой категории можно назвать А. И. Герцена, И. И. Панаева, П. В. Анненкова; второй – Р. М. Зотова, А. В. Старчевского, Р. И. Сементковского; третьей – А. Е. Грена, О. Н. Смирнову, фальсифицировавшую «Записки» своей матери А. О. Смирновой, П. П. Вяземского, автора писем и записок Оммер де Гелль. Один из известнейших мемуаристов, нередко относимых к последней группе, – Владимир Петрович Бурнашев (1810–1888).
За свою долгую жизнь ему пришлось служить на самых разных поприщах (в министерствах финансов, военном, государственных имуществ, внутренних дел и т. д.) и писать на разнообразные темы. В начале своего литературного пути он был журналистом, печатавшим в «Северной пчеле» широко читавшиеся статьи о русских предпринимателях и изобретателях из «народа». Потом переквалифицировался в детского писателя, автора художественных и познавательных книг[2]. После этого он редактировал такие периодические издания, как «Эконом» и «Труды Императорского Вольного экономического общества», и опубликовал немало книг на хозяйственные темы.
Дебютировал Бурнашев в мемуарном жанре в конце 1850-х гг. и продолжал печатать воспоминания в начале 1860-х гг.[3], но фамилии персонажей в них были изменены, к тому же издания, в которых он печатался, были адресованы не элитарной публике, а небогатым и не очень образованным людям, поэтому их не замечали в литературной среде.
Оказавшись в конце 1860-х гг. без службы и гарантированного дохода, он, стремясь заработать на кусок хлеба, подрядился помогать известному дирижеру и композитору князю Ю. Н. Голицыну в подготовке воспоминаний для публикации, превращая устный рассказ на французском языке в письменный русский текст[4]. Полугодовые беседы (нередко о скабрезных сюжетах) с хорошо информированным князем помогли Бурнашеву, как он вспоминал впоследствии, «узнать много интересных подробностей о высшем петербургском обществе»[5]. В эти годы резко усилился интерес читателей к мемуарам (в 1863 г. возник журнал «Русский архив», в 1870 г. – «Русская старина»), и в начале 1870-х гг. Бурнашев решил попробовать проникнуть в толстые журналы. Дебютировал он в 1871 г. в журнале «Заря» мемуарными очерками об А. А. Аракчееве и вечерах у Н. И. Греча; публикации эти имели успех. В. П. Буренин отмечал, например, что в «Четвергах у Н. И. Греча» «довольно рельефно обрисованы Греч и его сотоварищ по журнальным подвигам Булгарин, живо представлены петербургские литературно-художественные нравы того времени»[6]. Редакции лучших журналов стали охотно предоставлять ему свои страницы[7]. Печатал он свои мемуары и в газетах «Русский мир» и «Биржевые ведомости». Теперь Бурнашева заметили, и литературные обозреватели стали писать о нем с похвалой. Первые рецензенты находили в его воспоминаниях «множество любопытных подробностей анекдотического характера и весьма оригинальный тон всего рассказа»[8] и отмечали, что они, «кроме занимательности своей, имеют еще значение как весьма важный материал для изучения литературных нравов описываемой эпохи»[9]. Буренин писал, что «Воспоминания об эпизодах из моей частной и служебной деятельности 1834–1850» «очень любопытны: они знакомят нас с особой журнальной чиновничьей средой той эпохи, когда процветала знаменитая „Пчелка“ с двумя не менее знаменитыми редакторами»[10].
Однако вскоре грянул гром: и герои воспоминаний, и люди, хорошо помнящие и знающие описываемую эпоху, стали отмечать многочисленные ошибки в датах и именах, неточности и т. д. А. И. Подолинский доказывал, что информация о нем в очерке «Мое знакомство с Воейковым» не соответствует действительности[11]. В большой статье в «Русском мире» приводились десятки примеров ошибок и неточностей Бурнашева[12]. В. П. Буренин советовал журналам, в которых печатается Бурнашев, «тщательно выметать из них всю ненужную и обильную труху и оставлять лишь действительные и характеристичные факты и эпизоды»[13].
Критические замечания были вызваны характером работы Бурнашева, который беллетризовал и сюжетизировал материал, сводя вместе персонажей, которые не могли тут собраться одновременно, и помещая длинные беседы, которые он не мог, разумеется, помнить. Но волна критики была вызвана не только и не столько этим. Дело в том, что Бурнашев был нетактичен и печатал сведения, которые компрометировали покойных влиятельных людей.
Бурнашев утверждал, что травлю организовали потомки Д. Г. Бибикова, Е. Ф. Канкрина и др. лиц, о которых он сообщал, в частности, и нелестно характеризующие их сведения. Проверить это мы не можем. Но один его враг хорошо известен – это П. А. Вяземский. Когда П. И. Бартенев опубликовал в своем журнале «Русский архив» очерк Бурнашева о Лермонтове, Вяземский всячески старался воздействовать на него, чтобы тот прекратил печатать бурнашевские мемуары. 6 марта 1872 г. он писал Бартеневу
