Антология, Владимир Вениаминович Агеносов - Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции.

Ассоциация исследователей российского общества

(АИРО-XXI)

Подготовка Антологии осуществлялась в течение пяти лет работы автора-составителя в ИМПЭ им. А.С. Грибоедова.

Заключительная работа над книгой проводилась в течение трех лет работы в Renmin University of China (КНР), создавшем для этого самые благоприятные условия.

© Агеносов В.В., 2014

© АИРО-XXI, 2014

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2021

«Вспомните о нас, люди» – так назвал свои мемуары о годах, проведенных в фашистском плену, ученый-литературовед Степан Иванович Шешуков. Ему еще «повезло». Огромная рана на ноге, так и незажившая до самой смерти, позволила избежать советского ГУЛАГа. После XX съезда КПСС Шешукова восстановили в партии, позволили, хотя и не без сопротивления, издать ставшую литературоведческой сенсацией книгу «Неистовые ревнители», защитить докторскую диссертацию. И даже наградили орденом Знак Почета. Предлагалась более высокая награда, но члены парткома, обсуждавшие этот вопрос, прямо сказали: всё-таки был в плену.

Другим бывшим военнопленным повезло меньше. Одни прямо из фашистских лагерей переместились в советские. Вторые отправились в штрафные батальоны кровью смывать несуществующую вину. Даже те, кого подростками отправили батрачить на Германию, оказались надолго ущемленными в правах: их не принимали в высшие учебные заведения, предоставляли самую грязную работу. Впрочем, и здесь с годами, с запозданием, справедливость восторжествовала: и бывшие военнопленные, и бывшие рабы признаны участниками Великой Отечественной войны. Только вот воспользоваться своими правами довелось немногим: большинство ушло из жизни раньше, чем их вернули из небытия.

Даже тем, кто сотрудничал с оккупантами, вышла поблажка: Президиум Верховного Совета СССР Указом от 17 сентября 1955 года их амнистировал.

И лишь те, кто, пройдя все муки войны и неметчины, остался на чужбине, по-прежнему прокляты и забыты. Что мы знаем о них, об их жизни после Победы союзников над фашистской Германией? Практически ничего.

Вот лишь некоторые сведения из вышедшего 1948 году в парижском издательстве «Clermont» сборника статей и материалов «Перемещенные лица»[1]. К 1947 году по неполным данным в Германии находилось «приблизительно 300.000 советских граждан…»[2].

Автор монографии «Жертвы двух диктатур»[3] Павел Полян, опираясь на секретные сведения органов НКВД, называет другую цифру: на 1 января 1952 года в Европе оставалось 451.561 человек. Однако именно точность этой цифры вплоть до одного человека позволяет усомниться в ее достоверности. Совершенно очевидно, что какая-то часть ди-пийцев[4] сумела уклониться от регистрации в советских органах.

В статье В.П. Наумова и Л.Е. Решина «Репрессии по отношению к советским военнопленным и гражданским репатриантам в СССР (1941–1956)», конкретизируется: из 452 тысяч перемещенных граждан из СССР 170 тысяч составляли военнопленные, остальные – мирные жители, депортированные в Германию во время войны[5].

По данным В.Н. Земскова, взятым из официальных советских источников, вторая эмиграция[6] была больше: 620 тыс. человек[7], т. е. примерно десять процентов от числа советских граждан, оказавшихся в годы Великой Отечественной войны за границей.

Барак в лагере Шлейсгейм – типичное здание лагерей Ди-Пи

«Основная часть этих советских граждан распределена в 380 лагерях[8], рассредоточенных в различных регионах западной Германии»[9], – пишут авторы французской книги.

Опекали ди-пийские лагеря две организации: UNRRA (United Nations Refugees Relief Association) и IRO (International Refugees Organization) – на дипийском языке – Ирочка.

Вот как описывает живописец и декоратор В.Д. Гашурова один из самых крупных и «литературных» лагерей Шлейсгейм недалеко от Мюнхена, где она провела детство:

«Серенькие бараки тянутся в четыре ряда, пространство между ними носили даже название улиц. Средняя, главная, – Гороховая в честь ежедневного гороха, получаемого в обед в общей кузне; другие – Церковная и казачья. Дворянский переулок вел к административному бараку… Две церкви, библиотека, театр, гимназия, радиостанция, курсы, лекции, спортивный клуб в чужой нам стране. Это была Россия в миниатюре, причем дореволюционная Россия. Не странно, что и старинные русские обычаи сохранились в полной красоте и силе».

Именно в Шлейсгеме жили И. Елагин и О. Анстей, Б. Нарциссов, И. Сабурова.

Поэт и эссеист В.А. Синкевич, бывшая жительница лагеря Фишбек, вспоминает:

«Жили мы в большом бараке – одна комната, разделенная военными одеялами… Работать – просто негде. Иностранцев никто не брал – работы не хватало самим немцам. Правда, и на шее у немецкого населения мы тоже не сидели – нас содержала оккупационная власть. Быт… Когда родилась дочка, я ведрами таскала холодную воду в барак, грела воду на маленькой электрической плитке. А если три-четыре плитки в бараке включены – электричество вырубается, начинаются скандалы…».

Но жизнь эта не ограничивалась бытом.

В Фишбеке и особенно Цоо кампе, продолжает В. Синкевич, «русская интеллигенция жила не хлебом единым… Здесь я впервые услышала от Юрия Павловича Иваска имя Марины Цветаевой…, встретилась с семьей Марченко: отец – будущий известный прозаик Николай Нароков, и его сын – будущий известный поэт Николай Моршен».

«Не хлебом единым» жили и другие лагеря беженцев.

Культпросвет[10] лагеря Менхегоф (Кассель. Германия) провел за три месяца 1946 года 64 лекции-беседы о литературе и искусстве. Аналогичный клуб действовал в соседнем лагере Фюрстенвальд[11].

В ряде лагерей издавались на ротаторе газеты; выходили книги русских классиков, учебники[12], широко велась культурно-образовательная деятельность.

Церковь в одном из лагерей Ди-Пи (из архива В.Д. Гашуровой)

Во многих лагерях читались лекции о культуре и литературе. Лекторами были как ди-пийцы первой волны эмиграции (Ю. Иваск, И. Сабурова), так и филологи, оказавшиеся в лагерях в 1941 -44 годах (Б. Филиппов, Н. Марченко-старший, Л. Ржевский и др.).

Сборник молодых поэтов лагеря Ди-Пи в Фюссене. 1946

Изучение в 1999 году в библиотеках Калифорнийского (Беркли) и Стэнфордского университетов de visu большого количества газет и журналов показало, что, хотя большинство периодических изданий носило сугубо политический характер, были и такие, где проблемы искусства и литературного творчества беженцев занимали значительное место.

Среди них – информационно-политический журнал «На переломе», издававшийся на ротаторе Ди-Пи Центром Фрайман (Мюнхен). Именно здесь впервые увидели свет такие поэтические шедевры, как стихотворения И. Елагина «А. Грину» (№ 7), «Любезная сердцу осень…», «Ни зги, но ветер. Уличным фигляром…», «Уже последний пехотинец пал…»; О. Анстей «Разбушевался ветер в тополях..», «В пол-окна снега мои накиданы…», «Ну, вода – как молоко парное…» (№ 8, 25 сент. 1946). В этом же лагере издавался с июня по октябрь 1946 литературно-общественный журнал «Огни» (вышло 10 номеров).