ПРОЛОГ
— В Утрехте семь часов тридцать минут, а следующие полчаса вы проведете со мной, Эммой ван дер Берг, и, конечно же, с признанными классиками мировой рок-музыки. Я надеюсь, что композиция, которую вы услышите сразу же после выпуска новостей, поднимет нам настроение в эту дождливую осеннюю погоду. Желаю всем отличного начала рабочего дня…
Тесс поправила в правом ухе белый наушничек гарнитуры, чуть убавила звук радио и в очередной раз глянула на экран мобильного. Уже семь тридцать две. Завтракать, видимо, придется за рулем. Да сколько же можно стоять в этой очереди? В конце концов, ну неужели нельзя немного быстрее разливать в стаканчики этот чертов капучино?
— Мааа! купи мне тоже… конвертик с шоколадом… — заканючил сидящий в коляске Леви.
— У тебя же аллергия на шоколад, мышонок, забыл? Тебе нельзя…
— Ну тогда с яблоком…
— С яблоком куплю, — покорно пообещала Тесс, взъерошив сыну льняные вихры.
Семь тридцать пять. Если она не застрянет в пробке за Центральным вокзалом, есть маленький шанс, что ребенок вовремя попадет в садик, а она еще успеет на совещание.
У противоположного конца прилавка замер, остановившимися глазами глядя на нацарапанное мелом на черной доске меню, низенький полноватый мужчина в полицейской форме. Он выглядел бледным и каким-то страшно измученным; под запавшими глазами наметились темные круги. Наверное, с ночной смены, сочувственно подумала Тесс.
Семь тридцать восемь.
— …число жертв землетрясения в Индонезии достигло восьмидесяти человек, сообщает пресс-служба, — размеренно бормотало радио в ухе. — Президент страны выразил жертвам…
За спиной монотонно пиликали сканеры на кассах и слышался равномерный, похожий на пчелиное жужжание, гул людских голосов. Запах кофе щекотал ноздри.
— Ма-ам… смотри, — Леви снова задергал ее за платье. — Дядя ряженый!
Тесс посмотрела туда, куда указывала маленькая детская рука, и невольно вздрогнула. Прямо позади полицейского, положив руку тому на плечо, стоял высокий, затянутый в черное человек в уродливой карнавальной маске, изображающей какую-то краснолицую тварь с круглыми, обведенными толстой темной каймой глазами, широким, в пол-лица, носом, кустистыми черными бровями и оскаленными острыми зубами. Ах да, точно, через месяц же Хэллуин, вспомнила Тесс, нервно теребя в кармане ключи от машины. Хотя это, конечно, все равно не причина пугать невыспавшихся людей в супермаркетах с утра пораньше. Да и выспавшихся тоже не стоило бы…
Ну да мало ли на свете фриков — в конце концов, у нас ведь свободная страна.
— …сухогруза, затонувшего вчера вечером у побережья Туниса. Продолжается операция по спасению двадцати одного члена экипажа, двое из них являются гражданами Нидерландов, четверо найдены погибшими. Следите за развитием событий в трансляции на нашем сайте. А теперь к другим новостям Нидерландов и мира…
Семь сорок одна.
Из азиатской закусочной по соседству с пекарней тянуло горячим пряным паром; Тесс видела, как лбы поваров, возящихся на открытой кухне, блестят от пота. Очередь как будто бы даже не уменьшалась, и она со вздохом стянула с себя шарф и расстегнула пальто.
— Черт, да долго ты там еще будешь копаться, а?! — неожиданно визгливо заорал полицейский. — Ты что, специально надо мной издеваешься?!
Этот вопль заставил Тесс дернуться от неожиданности, и тут же она увидела, как продавщица, веснушчатая девушка в круглых блестящих очках и белом кружевном фартучке, побледнела и судорожно шарахнулась от прилавка назад.
— Пожалуйста… пожалуйста, успокойтесь, — залепетала она вдруг, выставляя перед собой ладони с тонкими наманикюренными пальчиками. — Мы сейчас… сейчас…
Вот ведь пугливая пошла молодежь, успела с неудовольствием сказать себе Тесс. Какая уж тут борьба за женские права, если ты в восемнадцать (или сколько ей там?) лет еще не умеешь даже поставить на место зарвавшегося покупателя? Да и мужик тоже хорош — видно, что устал, но и срывать злость на ком попало… это уже ни в какие ворота. А еще полицейский.
Сейчас я ему все выскажу, решительно подумала Тесс, оборачиваясь.
…и внезапно с изумлением заметила, что мужчина вытягивает из прицепленной к поясу кобуры пистолет.
Сонная, медленно соображающая поутру очередь, как в замедленном кадре, качнулась от него в сторону.
— Суки… какие же вы все суки, а… ненавижу… — невнятно забормотал полицейский, с громким щелчком снимая пистолет с предохранителя и внезапно с силой закусывая губу.
Тесс показалось, что она как будто бы со стороны услышала свой собственный вскрик.
Первые две пули попали девчонке за прилавком прямо в грудь. Та отлетела к стене, со звоном сбивая на пол расставленные на столе кофейники; на белом фартуке расплылось огромное красное пятно. Вокруг пронзительно закричали на разные голоса, какая-то женщина позади Тесс судорожно выкрикнула: «Позовите охрану!»
Еще одна пуля вдребезги разнесла стекло прилавка. Во все стороны полетели осколки, стоящий рядом с Тесс парень в длинном красном шарфе развернулся и побежал к выходу, и полицейский начал с двух рук стрелять ему вслед.
На несколько безмерно долгих мгновений Тесс замерла на месте как статуя, не в силах заставить себя двинуться с места. Ей почему-то казалось, что стоит ей совершить хоть одно лишнее движение… всего только одно движение… и тогда…
Расширенные от ужаса глаза остановились на человеке в карнавальной маске… и Тесс внезапно померещилось, что она видит, как маска подергивается мутной белесой рябью и потом растворяется, словно смытая водой, обнажая вполне человеческие черты: узкие восточные глаза, прищуренные и пронзительно-черные, кривоватый нос и жесткие бледные губы.
Мужчина стоял в шаге от нее, держа руки скрещенными на груди. Казалось, его совсем не тревожит происходящее и не пугают выстрелы. На какой-то миг он встретился с Тесс взглядом и едва заметно нахмурил густые темные брови — и в тот же момент она увидела, как полицейский неправдоподобно медленно наводит на нее дуло пистолета.
Женщина задохнулась от нахлынувшей паники, наконец-то стряхивая с себя смертельную оторопь, выхватила из коляски ревущего сына и бросилась вместе с ним на пол, прикрывая своим телом…
ГЛАВА 1
Когда электричка тронулась, Тимка уже почти перестал плакать. Он все-таки не был идиотом и вполне отдавал себе отчет в том, что плачущий тринадцатилетний подросток при полном отсутствии каких-либо взрослых поблизости наверняка может вызвать вопросы у особенно заботливых окружающих, — а посторонние вопросы Тимке сейчас нужны были меньше всего на свете.
А если сидеть вот так, без особенных эмоций на лице, и спокойно рассматривать носки своих кроссовок, то никто, наверное, и не станет обращать на него специального внимания. А в крайнем случае всегда можно сказать, что его мама, например, просто выглянула в соседний вагон посмотреть расписание… или, например, вышла в тамбур поговорить по телефону о чем-нибудь, не вполне предназначенном для детских ушей — такое ведь тоже иногда случается в жизни, верно?
