Вышел в сад и обнаружил, что роза покрыта инеем. Остановился и внимательно на неё посмотрел. Я не знал, как поступить: стоит ли её срезать, по сути – погубить, чтобы поставить в вазу, или же оставить жить, но мёрзнуть. На фоне ноября и сырого осеннего холода красавица была на редкость живой. Южанка по происхождению, она не знала, как себя вести в столь непривычной для неё обстановке.
Захотелось её поцеловать: обхватил цветок ладонями, немного подышал на него и дотронулся до лепестков губами. Послышался лёгкий аромат, и роза покраснела еще больше…
Ноябрь: соседи давно разъехались, и ничто не нарушает здешнюю тишину.
Такое время – всегда особенное, и если правильно настроиться, то жди чуда. Оно и произошло: пошел мокрый снег, и в воздухе повис удивительный аромат женственности… Продрогшая до всех своих шипов, королева цветов на мгновение сделала меня своим господином и позволила себя поцеловать – не всякому выпадает такое везение…
Это интересно! Ответы Терентия Травника и Владимира Познера на вопросы знаменитого опросника Марселя Пруста
Ваши главные качества
Ответ Марселя Пруста: Оставил без ответа
Ответ Владимира Познера: Терпение
Ответ Терентия Травника: Отходчивость
Ваш главный недостаток
Ответ Марселя Пруста: Незнание, как неумение «желать»!
Ответ Владимира Познера: Рефлексия
Ответ Терентия Травника: Впечатлительность
Ваше любимое занятие
Ответ Марселя Пруста: Любить
Ответ Владимира Познера: Теннис
Ответ Терентия Травника: Создавать
Если не собой, кем бы вы хотели быть?
Ответ Марселя Пруста: Собою, но таким, каким бы хотели видеть меня те, кто мною восхищается
Ответ Владимира Познера: Леонардо да Винчи
Ответ Терентия Травника: Никем
Ваши любимые литературные герои
Ответ Марселя Пруста: Гамлет
Ответ Владимира Познера: Д’Артаньян, Гекельбери Финн, Сирано де Бержерак, Коровьев
Ответ Терентия Травника: Садовник Сэм Гэмджи, Робинзон Крузо, Эдмон Дантес, Алексей Карамазов, Тимур, Гулливер, Капитан Дик Сэнд, Вертер.
Ваши любимые литературные героини
Ответ Марселя Пруста: Беренис
Ответ Владимира Познера: Алиса, Скарлет О’Хара
Ответ Терентия Травника: Соня Мармеладова и Катя Татаринова
Ваши герои в реальной жизни
Ответ Марселя Пруста: Г-н Дарлю, Г-н Бутру
Ответ Владимира Познера: Мандела, Сахаров, Ганди
Ответ Терентия Травника: Лихачев, Сенкевич, Конюхов, Путин
Кого вы более всего не любите из исторических личностей
Ответ Марселя Пруста: Оставил без ответа
Ответ Владимира Познера: Гитлер, Сталин
Ответ Терентия Травника: без ответа…
Что вы более всего ненавидите?
Ответ Марселя Пруста: То плохое, что есть во мне
Ответ Владимира Познера: Ложь, трусость и предательство
Ответ Терентия Травника: без ответа…
Военное событие, которое вас более всего восхищает
Ответ Марселя Пруста: Мою добровольную службу
Ответ Владимира Познера: Блокада Ленинграда
Ответ Терентия Травника: Договор СНВ-1
Как бы вы хотели умереть?
Ответ Марселя Пруста: Улучшенным – и любимым
Ответ Владимира Познера: Быстро – либо играя в теннис, либо занимаясь любовью
Ответ Терентия Травника: с Богом
Ваш любимый девиз
Ответ Марселя Пруста: Я бы слишком опасался, что он принесет мне несчастье
Ответ Владимира Познера: По крайней мере, я попробовал!
Ответ Терентия Травника: Начни – начнётся!
О какой исторической объективности можно говорить, если более чем очевидно, что всякая история пишется по требованию и научению действующей власти? В конечном счете то, что мы получаем на выходе, и что преподают затем в школах и вузах, есть продукт слияния фактического материала с идеологическими требованиями времени. Поэтому для формирования более или менее верной исторической платформы необходимо суммарное мнение разных историков, писателей-публицистов и журналистов, но даже и при таком подходе, увы, невозможно обособиться от субъективизма, от фактора личного восприятия происходящего самим очевидцем, который может быть и не прямым свидетелем, а тем, кто излагает события с чьих-то слов. Возникает вполне очевидный вопрос: то, что мы знаем о прошлом, является ли оно подлинным? Насколько велико число искажений в данном объеме исторических свидетельств? Безусловно, говорить об истории, как о точной науке, не приходится, как бы нам этого ни хотелось. Не скрою, что меня всегда интересовали архивы, причем засекреченные. И дело вовсе не в любознательности, а скорее в логике самого действа: зачем что-либо засекречивать, понимая, что это когда-то может стать достоянием гласности, хотя бы и случайно. Не проще ли сразу уничтожить улики и документы? Очевидно, что сегодня нынешняя власть клеймит дела власти ушедшей, ссылаясь зачастую на рассекреченные документы, но можем ли мы быть уверенными в подлинности всех вскрытых архивов? Какой смысл в том, что прежняя большевистская власть, равно как и нацистская, протоколировала свои, по сути, беззакония и укладывала их в папки под грифы секретности? Любой преступник, как известно, стремится избавиться от улик: на нет и суда нет, а если не пойман, то и вообще не вор. А тут тысячи архивных киносъемок… Или фашисты настолько посходили с ума, складируя свои чудовищные дела, что не считали преступлением ни Аушвиц, ни Дахау, ни Бухенвальд, ни Маутхаузен, ни Майданек и так далее? И тем не менее, это безусловно: многие архивы уничтожены, многие засекречены и ждут… Ждут чего? Наверное, того часа для раскрытия тайны, когда новое поколение будет готово к её восприятию. Неужели такая дальновидность предусмотрена для воспитательной и историко-просветительской деятельности? Что-то с трудом верится, но факт остается фактом.
P.S. Нет ничего тайного, что не стало бы явным. Об этом говорит нам Евангелие, и это означает, что есть какая-то сила, не дающая злу окончательно скрыть концы в воде, и что эта сила от Господа исходит. Видимо, надо человечеству сначала нагадить, потом все это прикрыть, а затем достать на всеобщее обозрение. Хочется сказать: для того, чтобы сделать надлежащий вывод, но что-то здесь не сходится… Сегодня в очередной раз идут попытки переписать историю, дабы те, кому сейчас нет и десяти лет, выросли на том, что им подсунут школьные учителя, а учителя подсунут то, что пришло сверху… Подход до безобразия и понятен, и примитивен, а результат ошеломляющий: старая мораль вытоптана новой – и так до бесконечности, пока наконец…
