Алексей Винокуров - Время «Т»

Время «Т»
Название: Время «Т»
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Время «Т»"

Татьяна Денисовна выросла, преподает в институте и даже защитила кандидатскую диссертацию, но так и не поняла, чем взрослая жизнь отличается от детства. Она живет по законам снежинок и тугосерь, но привычный безопасный мир начал уже разваливаться, и из провалов на нее смотрят глаза старой страшной матрицы.

Бесплатно читать онлайн Время «Т»



С трудом вытолкнув наружу тяжелую дверь, Таня вывалилась на улицу.

Зимушка-зима, вся в белом, кружевном, ломилась в город, как припозднившийся алкоголик в чужую жилплощадь. Ей мало было загородных просторов, всех этих полей, лесов и рябиновых угодий, послушно леденевших от единого ее дыхания. Зима вела себя, словно клюкальщик старой школы: к его услугам весь двор, а он упрямо лезет в подъезд, бодает нетрезвым чердаком кодовый замок, не одолевает, отступает, разбегается, чтобы сходу… но нет, внезапно слабеет, присаживается под балконом, заводит похабную песнь, сначала тихо, потом все громче, громче, взбодрясь, вскакивает, грядет вдоль стены художественным плясом, ревет, шатается и окончательно падает, чтобы утром нашли его посиневшим, холодным, с последним «ура!» на синих губах.

Да, пожалуй, самым точным во всей этой истории было слово «шатается». Зима, войдя в город, пошатывалась, мертвела, теряла уверенность в себе. Здесь ее, побледневшую, хилую, рубили лопатами под размер тротуаров, гнали метлами с дороги, отшвыривали снегоуборщиками к обочинам, здесь она скользила и больно падала на тысячелетней московской плитке.

Эта плитка, несмотря на уверения, была опасна и с каждой зимой делалась все хуже. Мать Тани, выйдя из дома прямо на нее, поскользнулась, треснулась нестойкими мозгами и вместо пламенного Зюганова, данного нам пленумом ЦК КПРФ, влюбилась в Гайдара. Да в какого еще Гайдара – не в покойного Егора Тимуровича и даже не в дедушку его, Аркадия, тоже покойного, а в отца и сына их Тимура, советского депутата и морского контр-адмирала, пошедшего, в конце концов, тем же путем, что и родственники.

Раньше, бывало, люди тоже терпели от мозговых травм, но иначе, по-другому, был порядок, общественный договор. Если, скажем, били по башке кирпичом, то вынь да положь мне больничный, а если падал на голову цветочный горшок, непременно сам собой учился английский язык. Да, так было раньше, а теперь всей радости – Гайдар вместо Зюганова, люби его, люби. Может, конечно, надо было упасть головою еще раз – и тогда был бы английский или, на худой конец, хотя бы японский. А могло и хуже выйти: если с первого раза Гайдара полюбила, то кого со второго – не исключено, что и Кудрина, Алексей Леонидыча или даже еще кого пострашнее.

Сама же Таня упасть боялась и всегда ходила осторожно. И в этот раз тоже вышла тихонько – фиг вам в руки, дорогие политики, не упаду, сами себя любите забесплатно. На улице ей сделалось холодно, темно и пусто. Злой зимний ветер дул, выдувая с улиц остатки жилого духа, делал из города ледяную пустыню. Здесь, в самом центре, уже почти никто не жил, а куда делись люди, не говорили, да никто и не спрашивал.

Впрочем, некоторых выселенцев Таня знала лично.

Мамину подругу тетю Катю выселили еще в девяностые. Квартира у нее была старая, пятикомнатная, потолки – не доплюнешь. Пришли мордовороты, сказали освобождать место добрым людям с деньгами. Тетя Катя взбрыкнула, но даже морду бить не стали – сняли дверь с петель, унесли: заходи, кто хочешь, бери, что хочешь. Тетя Катя была женщина злая, по вечерам калымила сценаристом в одной кинокомпании, но и ее настигла судьба-индейка: калымь – не калымь, а удочки сматывать придется.

Честно сказать, сценаристом ей не нравилось, но платили хорошо. Мама Тани не понимала, за что ее в сценаристы, у нее ведь по сочинениям всегда твердая двойка была. Тетя Катя объясняла, что не те времена: нынче в фильмах нужен живой разговор, чтобы с матом и народными красотами, а не с жабом на отлете.

Но это была работа для денег, для души тетя Катя всцыкивала пьесы.

– Писать – пафосу много, дворянским сортиром пахнет, всцыкивать – самая килька, по-народному, без понтов, – объясняла она. – Это Лев Толстой писать мог, а нынешние только всцыкивают. Сейчас никто не спросит, чего пишешь, только – чего всцыкиваешь? Я, например, пьесу всцыкиваю, а ты бухгалтерский отчет, вот так общими усилиями и победим светлое будущее.

В пьесах тети Кати главными героями были почему-то холодильники, шкафы, электропечки, принтеры и другая оргтехника, которая разговаривала промеж себя на немецком языке.

– Почему на немецком, дура? – спрашивали Катю знакомые режиссеры, которым она носила свои пьесы.

– Потому что холодильник и остальное у нас немецкого производства, что непонятно? – отвечала та.

И некому было открыть ей глаза, что уже давно не немецкого, что говорить надо по-китайски – вот чье это производство на самом деле.

Сейчас мимо Тани по гулкой от холода мостовой вели детсадовскую колонну – на экскурсию, надо думать, или в Театр юного зрителя, хотя какой там театр с утра пораньше, дай бог до цирка дотерпеть. Пушистые круглые цыплята, сжавшись от холода, послушно семенили следом за крикливой воспиталкой. Последним, без пары, брел ангел в белой дутой куртке и шапочке, из-под которой выбивались рыжие даже в предутреннем сумраке кудри, плелся, шаркал ногами… Внезапно ангел увидел Таню, встал, как вкопанный, глядел, не шевелясь. Глаза у него были синие, как звезды, откуда только таких берут, ну, то есть известно откуда – но зачем? От таких вот самая беда барышням, причем не одной, не двум, а всей женской прослойке, всему сословию, любой из тех, кто в зоне досягаемости будет. Таня против воли тоже притормозила, а синеглазый все разглядывал ее, потом вдруг улыбнулся, ткнул пальцем в ее сторону, потом себе в грудь, потом снова в нее и опять в себя.

«Обнаглел тугосеря!» – обозлилась Таня, показала детенышу средний палец и скоренько побежала к остановке – пока воспитательница не разоралась. Ангел не посмотрел ей вслед, горько поплелся дальше.

Автобус – слава выделенной полосе – пришел быстро. Таня влезла в него и вдруг почувствовала себя нехорошо, да что нехорошо – прямо хреново себя почувствовала. Наверное, грипп, буду теперь, как Петровы, подумала она, хотя Петровых не читала и видела их в гробу. Петровы там или нет, но во всем теле обнаружилась нечеловеческая слабость и неодолимое желание присесть.

Таня огляделась, но все места были заняты людьми, кроме одного, свободного, которое тоже было занято, но какой-то несеръезной старушкой.

– А можете место уступить? – спросила у нее Таня.

Старушка не услышала ее – старость все ж таки не радость. Таня повысила голос, повторила строго:

– Бабушка, уступите место!

Теперь старушка услышала, но, похоже, не поняла.

– Чего? – переспросила. – Кому уступить, чего?

– Мне, – сказала Таня. – Сесть очень хочется. Я в университет еду, а вы старенькая, вам все равно. Уступите место.

Старушка затравленно посмотрела по сторонам – кругом были молодые ласковые глаза пассажиров, все глядели, ждали, что уступит. Она отвернула голову, сделала вид, что не слышит, может быть, инвалид по старости лет, или еще что. Но эти хохмы с отворачиванием башки Таня знала, сама сколько раз так делала.


С этой книгой читают
Молодому доктору Алексееву приносят из магазина шкаф. Однако шкаф этот не пустой, в нем живет странный старик. Выселяться он не хочет, потому что его квартиру захватили бандиты и жить ему негде. Незваный гость оказывается чрезвычайно въедливым и ехидным, всюду сует свой нос и делает жизнь Алексеева просто невыносимой. Выгнать его нельзя, потому что на улице, он, конечно, пропадет. Единственный способ избавиться от старика – освободить от бандитов
Черный дракон, Хэйлунцзян – так называют китайцы реку Амур. На ее русском берегу, в селе Бывалом, перед и после революции 1917 года селятся представители сразу трех народов – русского, китайского и еврейского. Эта горючая смесь порождает основу для необыкновенных событий. Появляется первый голем Черной реки, которого слепил знаток Каббалы старый Соломон, девочка Сяо Юй становится русалкой, китайские демоны возмездия вэйфанжэнь карают жестоких уби
Роман «Люди Черного Дракона» – финалист премии «Большая книга» за 2018 год – рассказывает о необыкновенных вещах, происходящих на берегу Амура, который китайцы издавна называют рекой Черного дракона или, по-китайски, Хэйлунцзян. Здесь перед революцией 1917 года образуются сразу четыре деревни – русская, китайская, еврейская и селение амазонок. Отзвуки истории, которая творится в большом мире, доходят до Бывалого, однако жизнь тут идет своим черед
Из всех русских богатырей Илья Муромец, пожалуй, самый популярный. Однако подлинные обстоятельства его жизни скрыты в силу того хотя бы, что нас и его разделяют многие века. Скудные же сведения, которые можно получить из сказаний и былин, часто звучат фантастически и уж никак не могут развеять мрак неизвестности вокруг его биографии.Перед вами – попытка художественным образом восстановить и переосмыслить наиболее важные и яркие эпизоды из жизни И
Если жизнь несётся с бешеной скоростью, не давая опомниться, и от вас ускользает всё самое важное, есть только один шанс замедлить время…
Книга состоит из 5 неадаптированных рассказов для перевода с русского языка и пересказа. При переводе необходимо опираться на знание таких грамматических тем, как согласование времён, условные предложения 1—4 типов, страдательный залог, герундий, причастия и пр. В книге 1760 слов и идиом. Рекомендуется школьникам, студентам, а также широкому кругу лиц, изучающих английский и испанский.
Книга состоит из 5 неадаптированных рассказов для перевода с русского языка и пересказа. При переводе необходимо опираться на знание таких грамматических тем как времена, страдательный залог, причастия, деепричастия и пр. В книге 1760 слов и идиом. Рекомендуется школьникам, студентам, а также широкому кругу лиц, изучающих русский язык.
«Впервые в жизни я была поражена этой неожиданно открывшейся стороной нашей действительности. Загадочный кошачий ум и огромная доброжелательность, открытость и готовность к интеллектуальному общению с людьми меня в те дни поразили до самого сердца. Окружившим нас котам, видимо, было известно то, что не всегда известно людям, и неудача оказалась только в том, что мы не понимаем их язык. И не верим в него. К стыду своему. Потому что они-то наш пони
Это небольшой рассказ о смерти в концлагере, где заключенные собирали гитары в то время, когда смерть казалась недостижимой и приходила к твоим друзьям, а потом и к тебе. Спасибо. Я оценил гитару высоко. Они старались.
Это давно уже привычный слог от умалишения, к которому привело вековое одиночество и переписка в сети. Религиозный трактат с хулой.
"Инволд. Союз с врагом" - роман Надежды Олешкевич, жанр любовное фэнтези, приключенческое фэнтези.Измена любимого кардинально изменила мою жизнь. Я обрела силу, которая мне не подчиняется, и оказалась на грани опустошения. Вдобавок за мной гоняется пугающий одним своим видом Тетри́с, а красивый парень портит и без того несладкую жизнь. Кто он? Враг, по вине которого пропали мои родители? Или единственный союзник в этом враждебном мире?Возрастные
Учеба в академии магии для меня очень важна, и я сделаю все, чтобы ее окончить и получить диплом! Даже приму помощь декана - демона. Только кажется между нами уже не отношения, а настоящая любовь. Но всегда найдется тот кто захочет все испортить и забрать себе. Но не стоит забывать, драконы как и демоны никогда не отдают свое сокровище! Возрастные ограничения 18+