Моим первым воспоминанием был красный цвет. Именно алым горели глаза во тьме. Они были прекрасны в своей ненависти и алчущем голоде. Я никогда не забуду цвет крови, полыхающий в кромешной черноте. Никому не дано забыть свою смерть. Эти глаза были моей смертью.
Должны были стать ею.
Но стали – началом.
– Ина, вставай, – подбежала ко мне Мэла.
– Курсантка Аэро, подняла свою задницу и побежала! – проорал тан Муэл.
Мой ошалевший взгляд метнулся в сторону преподавателя, потом пробежался по синему лицу Мэлы, и лишь потом я удосужилась взглянуть на то, что являлось причиной собственного возлежания в пыли.
Двухметровый сорг несся прямо на нас. До этого тот же самый сорг активно долбил лобастой головой отвесную стену трассы. Додолбился, поздравляю! Я упала.
Вообще-то соргам подобное поведение не свойственно. В доисторические времена обитатели этой планеты использовали животных в качестве боевых единиц, поскольку их массивные тела, покрытые бронированными шкурами, затруднительно пробить, а три рога на морде еще и выделяют яд. Проблема в другом. Сорги в нормальном состоянии бегут по прямой, а не бросаются на стены и курсантов. Они всегда бегут только прямо!
Понимая, что взобраться на стену мы с Мэлой уже не успеваем, я сделала единственное, что пришло в голову. Дернула Мэл за руку на себя, после чего ногами подкинула ее на стену, где она рефлекторно уцепилась за крепления. Впрочем, это неудивительно: шерги всегда отличались быстротой реакции, конечно, если не упоминать о вредном характере.
Чувствуя усиливающуюся дрожь земли и видя, как сорг поднимает вокруг себя огромную тучу пыли, взрывая сухую почву лапами-колоннами, я решила рискнуть.
Кувырок, еще, еще один!
И в спину врезался поток воздуха, смешанного с песком.
Кажется, я жива.
– Отставить прохождение трассы! Открыть пятый отсек! – проорал тан Муэл. – Аэро! Тупая самка сорга!
До тана наконец дошло.
Пятый отсек – это хорошо, это загон для соргов, он как раз на пути животного. Туда зверь и побежит.
Если раньше соргов использовали как оружие в местных конфликтах, то сейчас это живые тренажеры в академии. Взять бы того умника, который такое придумал, да насадить на рога этому тренажеру. Рога, кстати, сочились ядовитой слизью. Не смертельно, конечно, но на сутки парализует. А там, глядишь, умника раздавит собственной многотонной идеей.
– Курсантка Ина Аэро, я искренне надеюсь, что ты сейчас лежишь со сломанной шей, испуская последний дух, – рычал тан Муэл.
И столько надежды звучало в его голосе, столько веры в чудо, что не могла я его разочаровать. Не могла!
В общем, промолчала, устраиваясь поудобнее на земле. Все равно в этом пылевом облаке моих ухищрений никто не увидит.
– Ина, – тихо позвали меня сверху. – Отзовись. Хуже будет.
Я бы ответила, но рот был забит пылью и песком, только и оставалось, что отплевываться и откашливаться.
– Аэро, чтоб тебя космос покарал, ты жива?! – настороженно вопрошал тан.
При всем его желании меня прибить… хоть раз… сейчас он подобной возможности не радовался. А все потому, что количество покалеченных курсантов на его занятиях превышало допустимую по уставу норму. А за это санкции применяют, между прочим. Например, зарплаты лишают… на месяц. И если вспомнить, какие тут зарплаты, то озабоченность тана моим здоровьем можно понять.
– Курсантка, слизней тебе на завтрак, подать признаки жизни!
Этого я уже стерпеть не могла. Завтрак – святое!
– Так точно, тан Муэл, – отозвалась, заметив, что пыль начала оседать.
– Зараза мелкая, покажись! – взревел уважаемый преподаватель.
Вообще-то Муэл мужик нормальный… когда спит зубами к стенке. Не старый еще вояка, вышедший в тираж после повреждения глазного нерва. Если глаза можно заменить имплантатами, то нервы медицина Союзников восстановить не способна. Нет у них подобной технологии. И делиться никто не собирается.
Тана Муэла пригласили в академию консультантом по физической подготовке, основываясь на его заслугах. Судя по всему, заслуги были весомыми, поскольку в академии преподавали лучшие из лучших.
– Курсантка Аэро! – рявкнул тан Муэл над моим ухом.
Вздрогнув, подскочила на ноги и встала по стойке «смирно», преданно глядя в единственный сохранившийся глаз тана.
Вообще со списанием данного экземпляра военные явно опоздали: правая нога, левая рука, нижняя челюсть были заменены механическими протезами. И кто его знает, что там у него с внутренностями. А ведь он человек, пусть и усовершенствованный имплантатами.
– Какого макроса ты забыла под лапами у сорга?!
И что ему на это ответить?
– Разрешите обратиться, тан Муэл? – рухнула рядом Мэла.
– Я надеюсь, у тебя имеется веская причина перебивать меня, Красное Пламя? – ядовито прошипел уважаемый преподаватель.
– Так точно, тан Муэл, – стукнула себя в грудь Мэла.
– Докладывай.
– Заткнись, – зашипела я.
– Здоровье курсантки Ины Аэро в данный момент не соответствует требованиям устава, – сдала меня соседка.
Оставшиеся без дела курсанты обступили нашу троицу неплотным кольцом.
– И какого же бракованного имплантата курсантка Аэро не сообщила мне об этом перед прохождением трассы? – ядовито вопросил тан преподаватель, глядя на меня здоровым глазом.
– Разрешите объясниться? – устало вздохнула я.
– Попробуй.
– У меня нет проблем со здоровьем.
– Аэро! – рявкнул Муэл. – В медотсек. Остальные на трассу, живо!
– Разрешите сопровождать курсантку Аэро? – вклинилась Мэла.
– Разрешаю, – махнул рукой тан Муэл.
Стукнув себя в грудь, я развернулась и зашагала в сторону жилых отсеков, не глядя на окружающих.
– Ина, – догнала меня красноволосая шерга.
– Кто тебя за язык тянул? – накинулась на нее.
– Третий раз за декаду! Третий! Ина, это ненормально, – рыкнула Мэла.
Я пыталась объяснить Мэл, что рык шерга – не самый приятный звук для нервной системы. Особенно – ночью. Особенно – когда я сплю. Но кто меня, мелкую, слушать будет?
– Это еще ни о чем не говорит, – отмахнулась, невольно поморщившись.
– Потеря сознания? – возмутилась Мэла.
На самом деле она права. Отключиться три раза за декаду – это постараться надо. И я проверюсь, обязательно проверюсь, но не в стенах академии. Не сейчас.
– Лучше тебе об этом не распространяться, – посмотрела на соседку исподлобья.
Уже не знаю, что хуже, шерг-враг или шерг-друг.
Я с ностальгией вспоминаю те времена, когда Мэла меня терпеть не могла. Казармы в академии удобствами не отличаются, так же, как и большим количеством комнат. Курсантов здесь селят по несколько тел в комнату. Так вышло, что в момент моего зачисления с Мэл, благодаря ее же усилиям, никто не жил. Только за первые полстандарта у нее три раза горели волосы, а я раза два ломала ребра. И, естественно, все это было по чистой случайности, ибо над доносчиками и ябедами в академии издевались даже преподаватели.
