– Здравствуй, милая!
– Привет, дорогая!
– Дуська где?
– К тебе побежала.
– Как твое здоровье?
– Просто отлично! Давление в норме, радикулит отпустил, беспокоят только морщинки.
– Да уж, морщинки таблетками не уберешь. Но я по-прежнему против пластики.
– Я слышала рецепт новой маски. Эффект потрясающий! Берешь черную икру, панцири двадцати креветок, мякоть авокадо, перемалываешь все это в блендере…
– И?!
– Прикладываешь к проблемным зонам.
– Прямо в блендере?
– Ты, как всегда, шутишь.
– Конечно, шучу. Скажи, что делать, если проблемных зон окажется больше, чем черной икры?
– Не знаю…
– Ну, вот видишь! Брось ты свои дурацкие маски, приходи к нам в клуб «Тем, кому за…»
– Мне не «за…», мне «…до»!
– Оптимистка!
– Зануда! Сейчас поругаемся, а ведь я хотела сообщить тебе отличную новость.
– Какую?
– У нас все получилось! Они купили эту квартиру!
– Ур-ра!!! Я так рада…
– Теперь нужно действовать осторожно.
– И без нажима!
– Без лишнего пафоса.
– С юмором!
– Главное, не торопиться…
– Думаю, у нас все получится.
– А вдруг – нет?!
– Тогда мы возьмем черной икры, немного мякоти авокадо, панцири двадцати креветок, перемолотим все это в блендере…
– И приложим к проблемной зоне!
– Ха-ха-ха!
– Завтра я тебе позвоню. Бай, дорогая!
– Бай-бай, милая!
Квартирка была на Арбате.
Мечта всей ее жизни.
Пятьдесят восемь квадратных метров, второй этаж, потолок – три с половиной метра, пять минут до метро и вид из окна на храм Спаса Преображения на Песках…
Дина открыла ключом дверь, зашла в темный холл и, прижавшись спиной к стене, съехала на пол.
Вот оно – счастье. Свои стены, свой потолок, свой пол, свой туалет, своя ванная, свои тараканы, свой вид из окна, свои придурки-соседи.
Дина улыбнулась, а потом рассмеялась в голос – громко и счастливо. Наконец-то у нее появилась своя территория. Ее нора, ее логово. Ее маленькое государство.
– А выключатель-то не работает! – вспомнила Дина, встала и на ощупь, скользя пальцами по стене, в полной темноте прошла на кухню.
– Красота! – крикнула она, когда яркий свет залил кухню. – Десять метров!
Для убедительности она повальсировала, предварительно скинув шубу прямо на пол.
Никто не вправе теперь указывать ей, куда складывать вещи.
В сумке была бутылка шампанского, курица-гриль, шоколадка и апельсин – странный наборчик, учитывая ее пристрастие к вегетарианству.
Шампанское взорвалось победным фонтаном, облив руки, лицо и кофточку.
– Ну, чтобы жилось! – Дина из горла отхлебнула то, что осталось от «Вдовы Клико».
Посуды не было, мебели не было, – ни хрена не было, кроме квартиры, свободы и эйфории.
Пить шампанское в одиночку и заедать его курицей-гриль на собственных пятидесяти восьми квадратных метрах в центре Москвы – вот итог ее понимания счастья в тридцать пять лет.
Дина погладила стены. Проверила наличие холодной и горячей воды в кране, потрогала батарею и покачала головой – топили сносно, но недостаточно для холодного февраля; проверила шпингалеты на окнах – сойдут еще пару лет, а потом она закажет дубовые рамы. Выключатели работали все, кроме того, что в холле.
Вот мелочь-то! Зато нашелся повод позвать электрика в СОБСТВЕННУЮ квартиру.
Дина достала из сумки тапочки и переобулась. Вещи привезут завтра. Тряпки, мебель, посуду – все, что досталось ей после длительного кровопролитного развода.
Вещей оказалось маловато, но достаточно, чтобы свить гнездо.
А пока она устроится на старом пожелтевшем матрасе, оставшемся от прежних хозяев. Простынку она захватила, и наволочку, и шелковый пододеяльник, и даже ночнушку – красную и разнузданную, она купила ее после развода в порыве самоутверждения.
Дина переоделась и пошла ванную, чтобы умыться.
Вот тут ее поджидал сюрприз.
Раковины не было.
То есть, когда она смотрела квартиру перед покупкой, раковина была, а теперь ее не было.
– Вот суки, – высказалась Дина в адрес прежних хозяев, но вдруг поняла, что ничуть не расстроена. Главное, что ванная совмещена с туалетом. Длинные тоннели с унитазом в конце вызывали у нее чувство неловкости и готовность заболеть клаустрофобией.
Дина умылась над ванной, почистила зубы, заплела на ночь косичку из длинных волос.
Красота. Бывший муж называл ее «ведьмой в хорошем смысле этого слова». Что это значило, Дина так и не смогла разобраться за семь лет брака, но подозревала, что все дело в магии ее раскосых зеленых глаз, в белой матовой коже, хрупкой фигуре и непростительно твердом характере.
Она считала себя «негламурной красавицей». То есть вполне ничего себе девушкой, но с излишней строгостью черт.
Косичку нечем было закрепить на конце, и Дина сунула ее в рот, чтобы та не расплелась, пока она поищет в сумке резинку.
Выйдя из ванной, Дина услышала, как в замке поворачивается ключ. Заорать ей не позволила зажатая в зубах коса. Ключа от квартиры ни у кого, кроме нее, не было, а значит, в квартиру мог ломиться только… вор.
Ужас сменился оцепенением. Дина смотрела, как медленно открывается дверь, как в темный холл вваливается огромный светловолосый мужик, и не могла издать ни звука. Вернее, она орала, но молча, внутри себя – вот уж не знала, что такое возможно.
Мужик ввалился, схватился за стену, сполз на пол и вдруг громко пропел на английском:
– Back in the U.S.S.R![1]
Даже вор тебе попался с оксфордским произношением, подумала Дина, и было в этой мысли что-то изысканное и многообещающее.
– В этой квартире нечего брать, – выплюнув косу, тихо сказала она по-английски и, подумав, по-русски громко добавила: – Кроме меня.
Левин открывал дверь медленно, с наслаждением оттягивая момент попадания в собственное жилье.
Он один, он свободен, у него наконец-то есть отдельная территория, на которой он бог и хозяин.
И что немаловажно – эта территория в центре Москвы, а не где-нибудь в Бутово. Впрочем, за десять лет, которые его не было в столице, тут многое изменилось, и, говорят, Бутово стал вполне обжитым и престижным районом.
Ключ немного заело в замке, и Левин этому удивился. Когда он в последний раз ездил сюда с риелтором, замок работал исправно. Он поцыкал, сокрушенно покачал головой. С замком нужно будет разобраться. И с выключателем в холле тоже.
Все это мелочи – приятные, бытовые, а самое главное, касающиеся его одного.
Левин ввалился в квартиру, схватился за стену, сполз на пол и громко пропел:
– Back in the U.S.S.R!
От счастья пропел. От свободы и вседозволяющего одиночества. Сейчас он пойдет на кухню и обмоет этот новый этап своей жизни. Карман кашемирового пальто оттягивала бутылка коньяка и лимон – странный наборчик, учитывая, что ни то, ни другое он терпеть не мог.
Но жизнь начиналась новая, и Левин твердо решил, что и пристрастия у него теперь тоже – новые.
