Панин выдернул весла из уключин и потянул к себе парус, навернутый на сложенные вместе гик и реёк. Алёнка сползла с кормовой банки и, перебирая руками по бортам (лодка все-таки была довольно валкая), пошла к нему на помощь.
Как все потом случилось, Панин так и не понял. Он отвлекся буквально на несколько секунд, крепя к рейку свисавшую с мачты гардель. Лодка неожиданно резко накренилась, раздался несильный всплеск и еще какой-то звук, похожий на сдавленное короткое «ах!». Панин вскинул голову, Алёнки в лодке не было. За корму уходили разбегающиеся по воде круги. Не успев ничего подумать, прямо из положения «сидя на банке» Панин вывалился за борт и тут же нырнул, открыв под водой глаза. Он даже не заметил охватившего его стылого холода. Слава Богу, Алёнка была рядом. Она даже слабо шевелила руками и ногами, стремясь к поверхности. Но, видно, падение было столь неожиданным, что она хлебнула воды на вдохе при попытке крикнуть и, если бы не реакция Панина, все могло закончиться довольно быстро и печально.
Панин схватил девушку за ворот сорочки и резко потянул вверх. Алёнка инстинктивно вцепилась в его руку, но в отличие от того парня на Шексне не стала хватать спасителя за плечи и лезть на голову. Видно, инстинкт инстинкту все-таки рознь. Панин вынырнул, вытащив Алёнку на поверхность. Та зашлась судорожным кашлем, перемежаемым рвотными спазмами. Глаза ее расширились, словно она только сейчас осознала случившееся. В них плескались, смешавшись, ужас и надежда.
Панин притянул ее поближе и огляделся, ища лодку. Та успела отдалиться метров на пять и тихо плыла по течению, даже не покачиваясь, хотя мелкие волночки от поднявшегося ветра по очереди плескали о борта. Панин перевернулся на бок и широко загреб правой рукой, левой прижимая к себе не перестающую кашлять Алёнку. Холод уже давал о себе знать, руки чувствительно подмерзали.
- Еще судороги не хватало, - подумал Панин, энергично работая рукой и ногами.
Лодка, между тем приблизилась, и он ухватился за борт, отдыхая. И только он собрался подтянуться, как правую ногу охватила жуткая боль и она, скрючившись, отказалась повиноваться.
- Ё-о-о!!! –взвыл Панин, сначала даже не понявший всей сложности ситуации.
- Сейчас утопнем. Оба. – пришла трезвая мысль.
- А вот хрен!!! – Панин разозлился.
Раньше с ним бывало такое, еще в той жизни. Когда Панин жутко злился, накатывало состояние то ли аффекта, то ли хрен знает чего, но он запросто мог оторвать от земли и отбросить в сторону человека гораздо тяжелее его самого. Вот и сейчас он подхватил Алёнку обеими руками и просто забросил ее в накренившуюся лодку, уйдя при этом в воду с головой.
Ногу скручивало так, что заныли зубы. Холод доставал до кишок. Панин почувствовал, что сейчас заорет прямо под водой и тут ему однозначный карачун и придет. Сделав над собой еще одно гигантское усилие, он вцепился правой рукой в борт и со страшным скрипом, слышным наверно даже в Архангельске, подтянулся. Но на большее его не хватало. Левая рука тоже как-то отказывалась слушаться, хотя еще не болела. Панин замер в шатком равновесии, запаленно дыша разинутым ртом.
В это время над бортом показалась Алёнкина голова. Коса ее расплелась, облепив лицо мокрыми волосами. Она была бледна до голубизны, а глаза просто огромны.
Увидев Панина в таком незавидном положении, она слабо вскрикнула, схватила его двумя руками за запястье и потянула изо всех сил. Лодка опять опасно накренилась. Алёнка конечно была девушкой во всех отношениях изящной и грациозной, но она семнадцать лет прожила в деревне и от работы не бегала. Так что сил в ее, казалось бы, хрупком теле было достаточно. Упираясь ногами в планширь, она медленно распрямлялась и тащила на себя восемьдесят килограммов Панина. Пальцы ее на Панинском запястье сжались и закаменели. Панин по мере сил помогал, извиваясь, дрыгая левой ногой, и тихо подвывал от боли. Перетащив большую половину Панина внутрь лодки, Алёнка бросила его руку и вцепилась в пояс штанов. Там уже было легче, и она управилась за минуту. Панин тяжело рухнул на днище. С него текло. Алёнка бурно дышала рядом.
Однако, долго лежать не получилось. Алёнка, посмотрев в сторону, вскрикнула как-то жалобно. Панин, действуя правой рукой, подтянулся на банке. Увиденная картина к сентиментальности не располагала. Пока они купались, попутно спасая друг друга, лодку вынесло на середину рукава и развернуло бортом к течению. А снизу по ветру во всей красе шел здоровенный черный корабль. Огромный пузатый фок розовел в лучах восходящего солнца, перечеркнутый длинными треугольниками стакселей. На форштевне вскипала пена. Просто идиллия какая-то, если со стороны смотреть, а вот если через несколько минут столкновение, грозящее летальным исходом со стопроцентной вероятностью, то становится грустно.
Панин как мог резко обернулся.
- Лен, там, рядом с тобой под бадейкой нож! Быстро дай его мне!
Алёнка поползла по днищу, вставать она больше не рисковала, и дотянулась до перевернутого деревянного ведра, под которым был воткнут в шпангоут короткий нож. Выдернув его, она поползла обратно, к Панину, который буквально издергался от нетерпения и невозможности действовать самому.
Он выхватил у Алёнки нож и, не медля ни секунды, вонзил его себе прямо через штаны в мышцу правой голени, издав при этом какое-то сиплое рычание. Подождав секунду, он выдернул нож и, повернув его, ткнул себя острием в левый бицепс. На штанине и рукаве сразу проступили красные пятна, но Панин не обратил на это никакого внимания. Отбросив нож и приволакивая ногу, он добрался до банки и, действуя больше правой рукой, вставил весла в уключины.
Корабль между тем неумолимо приближался. Там и не думали менять курс или убирать паруса.
Действуя левым веслом, Панин развернул лодку носом к левому берегу. До него было метров сто. Опустив в воду оба весла, Панин понял, что сто метров до берега превратятся с такой греблей во все двести. Рука еще слушалась плохо, и лодка все время норовила повернуть вправо. Нога тоже не была полноценной, и он сидел на банке, странно скособочившись. Алёнка сжалась на днище, поглядывая то на приближающийся корабль со страхом, то на Панина с надеждой. Её трясло, но скорее от холода, нежели от волнения.
Лодка двигалась по сложной траектории и напоминала очень пьяного человека. Панин старался изо всех сил, хрипло дыша, и у него стало что-то получаться. Во всяком случае, корабль прошел у них за кормой метрах в пятнадцати. С палубы что-то весело и непонятно проорали. Набежавшая волна пару раз качнула лодку. Панин хотел рявкнуть в ответ что-нибудь изощренно-матерное, но посмотрел на спутницу и только что-то невнятно проворчал.
