Вадим Месяц - Второй концерт Рахманинова как национальная идея: критика, полемика, интервью

Второй концерт Рахманинова как национальная идея: критика, полемика, интервью
Название: Второй концерт Рахманинова как национальная идея: критика, полемика, интервью
Автор:
Жанры: Музыка | История искусства | Музеи и коллекции | Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Второй концерт Рахманинова как национальная идея: критика, полемика, интервью"

Во вторую книгу «нон-фикшн» Вадима Месяца (поэт, прозаик, издатель, р. 1964) вошли предисловия к первым пяти номерам журнала «Гвидеон», рецензии, интервью, портреты поэтов современников, воспоминания об Аркадии Драгомощенко (печатаются впервые), автобиография, написанная для Уральской антологии современной поэзии. Отдельная часть книги посвящена полемике с Аркадием Штыпелем на www.polit.ru, Дмитрием Кузьминым в «Новом мире», Александром Улановым в «Новом литературном обозрении». Вадим Месяц показывает динамику развития издательского проекта «Русский Гулливер», ставшего одним из самых заметных явлений в литературе за последнее десятилетие. Книга представляет интерес для специалистов в области современного искусства, преподавателей и студентов, для всех, кто заинтересован в возрождении нашей культуры.

Бесплатно читать онлайн Второй концерт Рахманинова как национальная идея: критика, полемика, интервью


Несколько слов от составителя

Предваряя «вторую книгу критики» Вадима Месяца, я хочу сказать несколько слов по поводу того, о чем она написана и с какой целью. Несколько последних лет я занимался тем, что можно назвать практическим стиховедением, все более прямо и беспристрастно вглядываясь в процесс стихотворчества. Прежде всего мне было интересно определить, где находится ядро поэзии, то самое ее вещество, ее эссенция, без которой она не существует, не является больше поэзией. То есть что это за условие, при котором поэзия, сохраняя его, остается поэзией, а утратив – становится в лучшем случае имитацией. Я перечитывал и взвешивал на языке и сердце древнюю религиозную поэзию, древних китайских поэтов, греческие гимны и эпиграммы, «Житие протопопа Аввакума», древнеанглийскую поэзию, французский XIX, американский и русский XX век и т. д. Открытий было много, и большинство из них не хотело умещаться на языке и формулироваться в слова, да я и не ставил себе такой цели. Одно из них, пожалуй – главное, я все же сформулирую. Настоящая поэзия всегда прибавляет жизнь к жизни. Не отнимает, не имитирует, не использует, а – прибавляет.

Что это значит? О, я говорю сейчас о предельно простых вещах. Прибавить жизнь к жизни – это значит вылечить больного, родить и вырастить ребенка, спасти тонущего, поддержать погибающего, посадить дерево, научить мудрости, сосчитать звезды и восхититься, построить дом. «Мы говорим о человеческой природе. И в ней всегда останется стремление к подлинному, пока есть такие вещи, как мама, земля, море… смерть…» (В. Месяц).

Отнять жизнь от жизни – это предать, не оценить красоту, спилить дерево, качать нефть из недр и обогащаться, воровать, пользуясь властью, обмануть, заразить, не спасти. Сейчас мы как-то забыли, что для прибавляющих жизнь к жизни Данте открыл сферы «Рая», а для отнимающих, уменьшающих запас жизни на Земле – воронку «Ада». Поэзия и жизнь нашего века, к сожалению, построены так, что со времен «Фонтана» Дюшана профессионалы от искусства в основном отнимают от жизни энергию жизни, чтобы обеспечить и подпитать себя, свой собственный успех. И всё бы ничего, но в результате такого распределения ролей поэзия претерпела стремительную метаморфозу, которую почти никто не заметил и не оценил с предложенной точки зрения, и теперь вместо того, чтобы прибавлять жизнь к жизни, поэзия стала отнимать жизнь у жизни. Перестала быть поэзией. Это словотворчество можно назвать как-то по-другому, но по привычке мы называем поэзией то, что ею давно уже не является.

Я сейчас не о мастерстве, не о начитанности, не об образовании, не о том, насколько стихотворение эффектно выстроено и прочитано или обращает на себя внимание. Это не обязательные для поэзии признаки. Я сейчас о признаке обязательном: насколько стихотворение целебно, насколько оно терапевтично. Насколько оно исцеляет и дарит удар сердцу и вдох – легким.

Я о том, что делает поэзию поэзией, и о том, что ее таковой не делает.

Этому же процессу посвящена книга Вадима Месяца. Она написана практикующим поэтом и издателем, человеком много путешествующим, взявшим на себя миссию удержать поэзию в канве поэзии, родник в чаше для родника, ветер в кроне дерева. Это – дневник, бортовой журнал издательства (здесь и предисловия к пяти первым номерам журнала «Гвидеон», и рецензии на авторов «Русского Гулливера», и интервью, и полемические статьи). Однако целью этой «текучки» становится нечто более серьезное. Дать непрямой ответ на «достижения цивилизации глобализма в поэтическом и жизненном аспектах». Занятие это неблагодарное и изнурительное, по себе знаю: то в тоталитаризме упрекнет не совсем образованный и в меру невежественный критик, то в утопичности и чрезмерной любви к России – другой. Но речь идет совсем не об этом. Год за годом, ни на кого практически не опираясь, Месяц делает свое дело – говорит об изначальной поэзии. Той самой, которая может существовать в тысячах форм: игры, путешествий, неоритуалов, поступка, жеста, текста. Той, которая превышает страны, разделы, языки и школы, поскольку она – одна на всех. Той, которая оживляет, а не умерщвляет интеллектуальными играми, перепевами кризисных поэтик Запада, стремлением «выразить себя»…

Примерно о том же пишет Ольга Седакова: «Прямое продолжение такого положения вещей невозможно, полагал Данте. Современные социальные мыслители говорят о “тупике прямого продолжения” нашей цивилизации. Это кажется похожим на мысль Данте, но у Данте другая картина вселенной: корень “суд” в слове “кризис”, почти не слышный для наших современников, был для него центральным».

Современный алхимик как-то сказал, что золото может быть индустриальным – вы его видите в магазинах и носите на руках, и может быть живым. Живое золото можно найти в могилах древних царей и фараонов, и добывалось оно и производилось совсем не так, как это делается сегодня – с помощью драги и станка. Живое золото несет здоровье хозяину, исцеляет боль, дарит радость.

Но ведь то же самое касается всех металлов, которые нас окружают. Они могут быть либо живыми, либо мертвыми, а выглядеть одинаково. То же самое касается деревьев и птиц, людей и рек. И задача поэзии – делать этот мир живым, восставлять жизненную интенсивность его угасающих свойств.

Задача – непомерной величины. Но Месяц берет ее на себя, подставляясь под критику и не вникающее в суть дела недопонимание и справа и слева; и эта необсуждаемая готовность к дискомфорту прежде всего выдает естественность его позиции и миссии, от которой просто некуда уйти – творец пойман творчеством.

Вот что Вадим говорит про новый журнал («Гвидеон»), созданный в русле деятельности по смене поэтических парадигм: «Новый проект “Русского Гулливера” – иллюстрированный журнал с одноименным видеоприложением (www.gvideon.com) – логическое продолжение нашей работы по расширению пространства речи, уход от филологии в сторону сущностей, попытка услышать голос времени в шуме времени, облике времени, движении времени, духе времени, какими бы изменчивыми и неопределенными они ни казались. Визуальные практики, перформансы, акции и неоритуалы, – всё, чем грешат мода и современность, попадает в поле зрения “Гвидеона” хотя бы потому, что поэзия для нас не только текст, а то, что находится над текстом, просвечивает между слов, излучает энергию, втягивает в орбиту сопричастности».

И добавляет: «“Русский Гулливер” не столько издательский, сколько мировоззренческий проект, ставящий своей целью смену культурных парадигм, установившихся в России, на наш взгляд, по недоразумению».

Знаете, я перечитывал статьи и интервью, из которых собрана книга, и восхищался точностью и силой формулировок, не затемненных взятой напрокат, в качестве почему-то хорошего тона, лексикой французских философов-постмодернистов, которой Месяц сторонится как неглубокого детского увлечения или детской же болезни. И я понял одну парадоксальную вещь: признать и принять то, что написано в этой замечательной книге, – значит отказаться от внешней, плоскостной сложности и прийти к завораживающей простоте глубины, а это шаг для спекулятивного и вечно озабоченного самим собой сознания почти смертельный. Это значит перестать владеть


С этой книгой читают
Смешные, грустные, лиричные рассказы Вадима Месяца, продолжающие традиции Сергея Довлатова, – о бесконечном празднике жизни, который начался в семидесятые в Сибири, продолжился в перестроечной Москве и перешел в приключения на Диком Западе, о счастье, которое всегда с тобой, об одиночестве, которое можно скрыть, улыбнувшись.
Раньше мы воскуряли благовония в священных рощах, мирно пасли бизонов, прыгали через костры и коллективно купались голыми в зеркальных водоемах, а потом пришли цивилизаторы, крестоносцы… белые… Знакомая песенка, да? Я далек от идеализации язычества и гневного демонизма, плохо отношусь к жертвоприношениям, сниманию скальпов и отрубанию голов, но столь напористое продвижение рациональной цивилизации, которая может похвастаться чем угодно, но не глу
В сборник «Тщетный завтрак» вошли стихи, написанные с 1984 по 2014 годы. Релятивистские фантазии, фольклорные стилизации, мифотворчество разных уровней (от исторического до чисто интуитивного), лирические стихи. Академик Вяч. Вс. Иванов определял поэтику В. Месяца «как сложные построения в духе Нового барокко», И.А. Бродский говорил «об обиняковости, косвенности речи», А. Парщиков считал, что в этой поэзии «есть целый заповедник ситуаций, никогда
Вадим Месяц не идет на поводу у готовых контекстов – он создает их сам. По словам Алексея Парщикова в его поэзии «есть целый заповедник ситуации, никогда до этого не попадавших в чье-либо поле зрения». Месяц сознательно уклоняется от модных массовых трендов, остается в поле своей игры, расширяя и усложняя ее. От попыток создания архаичного эпоса и мирового фольклора до бесконечных постмодернистских текстов, где ирония иронизирует над иронией, а о
История группы «Гражданская оборона» и жизни Егора Летова с трудом поддается подробному и объективному описанию. Летов так долго запутывал следы, что изучение его феномена становится занятием трудновыполнимым, но очень увлекательным. Чрезмерный пиетет и частая прямая речь, лихие ретроспекции и парадоксальные ассоциации, удивительные пристрастия и субъективные оценки прилагаются как они есть.Это вторая книга Алексея Коблова о Егоре Летова и группе
19 февраля 2025 года исполнится 80 лет Юрию Антонову. Его песни еще с начала 70-ых годов стали горячими шлягерами – "Нет тебя прекрасней", "Несет меня течение", "Море", "Не забывай", "Зеркало", "20 лет спустя", "Крыша дома твоего" и многие другие. В свои 80 лет, из которых – 62 года на сцене, Антонов проявил себя не просто как композитор и исполнитель собственных песен, он создал образ "бытового романтика, который поет, как пишет и пишет, как пое
Настя Полева – яркая представительница свердловского рок-клуба. Ее голос стал первым женским вокалом, зазвучавшим на рок-сцене эпохи 80-х. Музыкальные идеи Насти получили мощную поэтическую основу-семь из девяти песен дебютной пластинки были написаны ею совместно с известнейшим поэтом и переводчиком Ильей Кормильцевым.Все композиции группы проникнуты сквозным мифологическим сюжетом. Содержание песен Насти в 80-х – абстрактное, романтичное, экзоти
Он – воплощение эстетики, харизмы и неутомимого стремления к совершенству. Человек, чье имя неразрывно связано с историей российской музыки!Кинодебют рядом с Владимиром Высоцким, триумф на сцене в роли фронтмена эталонной рок-группы «Моральный кодекс», создание собственного эстрадного Оркестра, а также классического Квинтета – он, как олицетворение слова «качество», никогда не боялся экспериментировать и хранил верность своим принципам. Каждый эп
Говорят, под Новый год часто все меняется – и не всегда в лучшую сторону… Ксения готова руками и ногами подписаться под этими словами! Еще недавно у нее был жених, достойный звания идеального мужчины, матримониальные мечты и надежды. Но ближе к новогодней ночи все это исчезло, и она осталась одна, у разбитого корыта… с салатом «оливье». И когда на пороге возник папаша одной из Ксюшиных воспитанниц, неожиданно брошенный женой, стало понятно: вот и
«Философия истории» Гегеля представляет собой курс лекций. В чрезвычайно яркой форме выражено здесь отмеченное Марксом и Энгельсом у Гегеля противоречие между диалектическим методом и его реакционной идеалистической системой. «Важнее всего введение, где много прекрасного в постановке вопроса», – отмечает Ленин. Реакционную сторону учения Гегеля, его идеализм, мистику, оправдание прусского полуфеодального государства начала XIX столетия пытаются и
В книге рассуждения о нашей жизни и смерти, что же такое Любовь и что есть привязанность, зачем религии тянут наши души, словно одеяло, каждая на себя, и о силе мысли как венце человека-творца!
Дорогие читатели!В этом сборнике я попыталась собрать все занимательные и интересные сказки русского мира в моем виденье. Конечно, это не классика, но свежий взгляд на русскую сказку с налётом сегодняшнего времени и познанием мира с точки зрения философического взгляда и знания эзотерики дает новое восприятие того, что знал и любил с самого раннего детства. Поэтому предлагаю вам окунутся в мой сказочный мир. Познакомиться с его жителями, их миров